Заклятие древних маори. Последний занавес. Найо Марш
промолвила Барбара, вдруг растерявшись.
Гаунт подумал, что уже целую вечность не общался с такой простодушной и застенчивой девушкой. Жеманных и нервных или нарочито скромных юных особ – хоть пруд пруди, но вот девушку, которая краснела и даже не отворачивалась из опасения, что Гаунт сочтет это дурным тоном, он встретил впервые. Гаунт принялся рассказывать Барбаре о себе.
Девушка была очарована. Актер разговаривал с ней столь доверительно и проникновенно, словно она обладала каким-то особым даром сопереживания. Он рассказал, как, еще будучи школьником, должен был прочитать наизусть монолог «Канун Дня святого Криспиана» из «Генриха V», начав декламировать скучным и монотонным голосом – который тут же с охотой продемонстрировал Барбаре, – а затем с ним вдруг что-то произошло. В голове зазвенел страстный голос и, к неимоверному изумлению учителя литературы (Гаунт передразнил и его) и остальных учеников, монолог прозвучал необычайно выразительно и почти без запинки.
– И вот тогда, – добавил Гаунт, – я понял, что должен читать и играть Шекспира. Я воспринимал эти строки так, словно их читал кто-то другой:
И Криспианов день забыт не будет
Отныне до скончания веков;
С ним сохранится память и о нас —
О нас, о горсточке счастливцев, братьев[13].
Над их головами пронзительно вопили чайки, на берег набегали бирюзовые волны, рассыпаясь мелким бисером, но для Барбары все это было лишь волнующим аккомпанементом к чарующим строкам великого Барда.
– И это все? – жадно спросила она.
– Ну что ты! Самое главное – дальше. – Гаунт взял девушку за руку. – Ты будешь моим кузеном Уэстморлендом. Слушай же, мой кузен, и внемли.
И он прочитал Барбаре – Уэстморленду весь монолог целиком. Актер был до глубины души тронут и восхищен искренностью и восторгом девушки, счастливыми слезами, застилавшими ее глаза. Он так и не выпустил ее руки, пока не закончил чтение. Прихрамывающий Дайкон, первым появившийся из-за поворота, успел заметить, как актер запечатлел на руке девушки легкий поцелуй.
Обратно все ехали в молчании. Саймон был погружен в свои мысли. Гаунт и Барбара, задав несколько приличествующих вопросов про торпедированное судно, тоже затихли. Дайкон отнес необычную молчаливость Барбары на счет Гаунта – это было видно по ее взволнованному лицу.
– Влюблена без оглядки, – бормотал он про себя. – Что же он ей наплел? Павлин расфуфыренный. Ишь ты, ручки целовать уже начал. Окажись на этой сцене второй этаж, он бы вывел Барбару на балкон и, встав на колени, читал ей стихи. Ромео с фиброзитом. Как будто сам не знает, что в его возрасте влюбленный мужчина выглядит полнейшим болваном. Позор какой.
Однако, позволяя самому себе кипятиться, Дайкон стал бы с пеной у рта отстаивать Гаунта, вздумай кто-то другой критиковать актера подобным образом.
По возвращении домой они обнаружили, что мистер Септимус Фолс и мистер Квестинг сидят в шезлонгах на веранде и мирно беседуют. Саймон, буркнув Гаунту, что очень
У. Шекспир. «Генрих V». Пер. Е. Бируковой.