Принц Николас. Эмма Чейз
со службы… – отвечаю я, пожимая плечами.
Обязательная военная служба. Любой житель Весско, мужчина, женщина или принц, должны отслужить два года.
– Его уволили несколько месяцев назад, – перебивает она меня. – И с тех пор он перебрал восемьдесят развратниц.
– Вы пытались позвонить ему на мобильный?
– Конечно, я пыталась, – заявляет она. – Он отвечает, изображает звук помех и врет, что не слышит меня. Потом говорит, что любит меня и кладет трубку.
Мои губы растягиваются в ухмылке. Этот трюк… это я научил его.
Глаза королевы потемнели, как приближающийся шторм.
– Он в Штатах, Лас-Вегасе. В скором времени собирается посетить Манхэттен. Я хочу, чтобы ты поехал и забрал его домой, Николас. Генри надо приструнить, и меня не волнует, если его нужно будет ударить и надеть ему на голову мешок.
Я посетил почти все большие города мира, и из всех я больше всего ненавижу Нью-Йорк.
– Мой график? – спрашиваю я.
– Был переделан. Находясь там, ты посетишь несколько мероприятий вместо меня. Я нужна здесь.
– Я предполагаю, что вы будете в Палате Общин? Заставите наконец этих засранцев работать?
– Я рада, что ты поднял этот вопрос, – бабушка скрещивает руки на груди. – Ты знаешь, что происходит с монархией без стабильной линии наследников, мой мальчик?
Я щурю глаза:
– Конечно, знаю. Я изучал историю в университете.
– Просвети меня.
Я пожимаю плечами. Она продолжает:
– Без четкой последовательности бесспорных наследников власть может быть захвачена. Начнутся распри. Возможна гражданская война между разными домами, которые увидят возможность заполучить трон.
Волосы на затылке встают дыбом. А мои ладони начинают потеть. Это то чувство, когда оказываешься на первом холме на американских горках. Тик, тик, тик…
– Что вы хотите этим сказать? Если Генри и я попадем в какую-нибудь катастрофу, всегда есть кузен Маркус.
– Кузен Маркус слабоумный. Он женат на слабоумной. А его дети дважды проклятые недоумки. Они никогда не будут править этой страной.
Она поправляет свое жемчужное ожерелье и вздергивает нос.
– В парламенте ходят разговоры об изменении церемониального суверенитета.
– Они всегда о чем-то говорят.
– Не сейчас, – резко обрывает она. – Это другое. Они держатся за торговое законодательство, безработица растет, зарплаты падают.
Она стучит по экрану.
– Эти заголовки не помогают. Людей больше волнует еда на столах, в то время как их принц прыгает из одного роскошного отеля в другой. Мы должны дать прессе какой-то позитивный репортаж. Мы должны дать людям праздник. И мы должны показать парламенту, что с нами лучше дружить, или мы будем контролировать их.
Я киваю, соглашаясь. Как глупый мотылек, хлопаю крыльями в сторону пламени.
– А как насчет Дня гордости? Мы могли бы открыть бальный зал для посетителей, устроить парад? – предлагаю я. – Люди любят такие вещи.
– Я думала о кое-чем… большем. О чем-то, что захватит внимание всего мира. Событие