Девятый Дом. Ли Бардуго
стоящего посреди улицы толстого мужика. Не считая носков и майки, он был голым и держал в руке пульт, как плюшевого медвежонка. Помню, как пыталась сказать маме, что его собьют. Когда мы ездили на пирс Санта-Моники, я видела женщину, лежащую в воде, как девушка на картине… – Алекс взмахнула рукой, словно перемешивая содержимое горшка. – Ну, с волосами и цветами?
– Офелия.
– Офелия. Она пошла за мной домой, а, когда я заплакала и закричала ей, чтобы ушла, она попыталась подойти еще ближе.
– Они любят слезы. Соль, грусть, любые сильные эмоции.
– Страх? – спросила она, стоя так неподвижно, словно позировала для портрета.
– Страх.
Злобой Серые обычно не отличались, но любили вызывать оторопь и ужас.
– Почему их так мало? Разве не должны они быть повсюду?
– Немногие Серые способны пройти через Покров. Подавляющее большинство остается в загробной жизни.
– Я видела их в супермаркете рядом с лотками с горячей едой и этими розовыми коробками с выпечкой. Они обожали нашу школьную столовую. Я особо об этом не задумывалась, пока Джейкоб Крейг не спросил, не хочу ли я посмотреть на его штучку. Я сказала, что сто раз их видела, каким-то образом это дошло до его матери, и она позвонила в школу. В общем, учительница приводит меня в кабинет и спрашивает: «Что значит, ты сто раз видела эти штучки?». Я не додумалась солгать, – Алекс резко поставила шкатулку на место. – Если хочешь, чтобы кто-то срочно позвонил в органы опеки, достаточно заговорить о призрачных членах.
Дарлингтон сам не знал, чего ожидал. Романтичного мертвого разбойника, поджидающего ее у окна? Банши, скитающейся на берегах реки Лос-Анджелес, как Ла Йорона?[5] Было что-то удивительно обыкновенное и ужасное в ее истории. В ней самой. Кто-то доложил о случае Алекс в органы опеки и попечительства, и один из многих поисковых алгоритмов «Леты» или один из их многих агентов в одном из многих бюро, которым они платили, обратил внимание на характерные ключевые слова: Галлюцинации. Паранойя. Призраки. С этого момента ее, скорее всего, взяли под наблюдение.
– А что было той ночью в квартире на Седрос?
– А, ты о Граунд-Зиро, – нахмурившись, ответила она. – Только не говори, что не читал мое дело.
– Читал. Я хочу знать, как тебе удалось выжить.
Алекс потерла большим пальцем борт подоконника.
– Я тоже.
Можно ли считать такой ответ удовлетворительным? Дарлингтон видел снятые полицейскими фото и видео с места преступления. Все пятеро погибших мужчин были избиты почти до неузнаваемости, двоим из них воткнули кол в сердце, как вампирам. Несмотря на масштабы бойни, кровавые брызги указывали, что все это – дело рук единственного нападавшего. Судя по оставленным всюду кровавым дугам, каждый жестокий удар был нанесен с замахом слева направо.
Что-то здесь не сходилось, но Алекс подозрение не коснулось. Во-первых, она была правшой, а во-вторых, вследствие своих миниатюрных размеров не смогла бы нанести удары такой силы. Кроме того,
Ла Йорона, или Плакальщица – в мексикано-американском фольклоре призрак матери, оплакивающей своих погибших детей и обреченной на вечные скитания.