Адепт. Адам Пшехшта
еще одна разница между нами и лекарями: медицина считает, что нет никакой связи между человеком и вселенной, мы – наоборот. Согласно принципам алхимии, каждый орган сформировался под воздействием разных сил: глаза и сердце – благодаря энергии солнца, а, например, части тела, которые так интересуют вахмистра Батурина… – Рудницкий позволил себе легкое злорадство. – …подвергаются воздействию Венеры. Поэтому проблемы с сердцем мы будем лечить золотом, а венерические болезни соединениями меди, металлом, которым управляет Венера.
– И это работает? – спросил Матушкин с сомнением в голосе.
– Я же говорил, что содержу аптеку. Если бы мои лекарства не помогали людям, то у меня не было б клиентов.
– Логично, – признал жандарм.
– А возвращаясь к сути дела: что вы делаете в анклаве? – вспомнил Батурин.
– Тут все… особенное. Бывает, что спагирические препараты лечат болезни, при которых классическая медицина бессильна, но, так или иначе, это не всегда эффективно. Однако ингредиенты, взятые из анклава… Тут практически нет никаких ограничений. Зато существует другая проблема: нужно их собрать и при этом выжить.
– Какие ингредиенты? – спросил офицер.
– Почти все, – с раздражением ответил Рудницкий.
Лейтенант был единственным человеком, который не представился, не назвал имя, фамилию, отчество, что вынуждало алхимика лавировать в грамматике. Поскольку он не собирался обращаться к россиянину «ваше высокоблагородие».
– А конкретно? – Командир лениво улыбнулся.
– Разные металлы: золото, серебро, медь. Растения… в анклаве есть несколько садов и скверов, часть Саксонского сада. К тому же…
– То есть алхимики воруют собственность людей, которые тут когда-то жили? – прервал его офицер.
– Господин лейтенант, – со злостью процедил Рудницкий, – еще одно слово в таком тоне, и я потребую сатисфакции! И может, вы, наконец, представитесь, к чертовой матери!
Минуту в комнате царила полная удивления тишина, солдаты таращились на поляка, словно у него выросла вторая голова, наконец они разразились громогласным хохотом.
– Представьтесь, ваше высокоблагородие, иначе господин алхимик порубает вас саблей или застрелит, – посоветовал Батурин, утирая слезы. – И останемся мы сиротками без командира.
Разгневанный Рудницкий вскочил из-за стола. Кинутое тихим голосом «молчать», остановило и жандармов, и алхимика. Солдаты вытянулись по стойке смирно, а все веселье как ветром сдуло.
– Прошу прощения, – с поклоном произнес офицер. – Александр Борисович Самарин. И, если меня память не подводит, герб Рудницких – это ястшембец[2]?
Все еще бледный от гнева Рудницкий кивнул.
– И мой тоже.
– Не понимаю.
– Я тоже запечатываю ястшембецом. Кто знает, может, мы родственники? – добавил Самарин с улыбкой. – Я еще раз прошу…
Его перебил шум, доносящийся с лестничной клетки.
Ястшембец – польский дворянский герб, включающий 1108 родов, некоторые из них занесены в Общий гербовник дворянских родов Российской империи.