.
в сплаве. У меня нет при себе пробирного камня или химикатов, но, судя по цвету, содержание серебра в ваших боеприпасах не больше тридцати двух золотников.
Лоб Самарина покрылся горизонтальными морщинами, кто-то из солдат выругался.
– Когда-то по рассеянности я купил невесте сережки семьдесят четвертой пробы и получил по морде, – сказал Батурин.
– Вы это заслужили, – ответил алхимик. – Это самая низкая разрешенная законом проба.
Жандармы засмеялись, напряжение спало. Ненадолго.
– Как бы это выглядело в промилле? – спросил лейтенант. – Для ясности…
Рудницкий удивленно посмотрел на него: на территории всей Империи содержание благородных металлов измерялось в золотниках. И очень сомнительно, чтобы офицер такого низкого уровня делал покупки в Париже.
– Наивысшая проба – это девяносто шесть золотников, практически чистый химический металл. Тридцать два золотника – это триста тридцать три промилле. К сожалению, на фауну анклава действует только выше сорока восьми золотников.
– То есть серебро должно быть пробы выше пятисот? – уточнил Ершов.
Алхимик кивнул.
– Пришибу эту сволочь, – сказал низким, удивительно спокойным голосом Батурин. – Столько ребят погибло. Я…
Он замолчал, остановленный жестом, означающим: «Не сейчас». Видимо, Самарин не собирался стирать армейское белье в присутствии не только гражданского, а еще и поляка.
– Я думаю, сабли вы забрали с собой из Петербурга, а боеприпасы вам выдали на месте, – нарушил Рудницкий неловкое молчание.
– Разумеется, – мрачно бросил офицер. – Благодарю за разъяснение. И заверяю, что у вас не будет никаких проблем. Как только поселюсь в гарнизоне, улажу дело раз и навсегда. А сейчас в путь!
Они остановились у входа на площадь Железных Врат. Россияне без приказа потянулись за оружием, Рудницкий вытащил большую бутылку из матового стекла. Он попытался сглотнуть слюну. Не получилось. Глубоко вздохнул, стараясь справиться с дрожанием рук.
– Это самая короткая дорога к стене, – сказал, закусив губу, Самарин. – Уже видно сторожевые башни. Если отступим… – Он не закончил.
Уже пару часов они кружили по улицам анклава, все время натыкаясь на ненанесенные на карту закоулки и ведущие в никуда аллеи.
– Олаф Арнольдович, удастся как-то его обойти?
– Сомневаюсь, – ответил поляк.
Чудище даже издалека казалось огромным. Мускулистое, безволосое тело было полностью лишено гениталий, его голову венчали бычьи рога. В руках он держал короткий черный меч.
– Эта скотина высотой с три аршина, – хрипло прошептал Батурин.
– И оружие, – добавил Матушкин. – Это демон? Псевдодемон? – исправился он под суровым взглядом офицера.
Алхимик смиренно кивнул.
– Ну же, Олаф Арнольдович? – настаивал Самарин.
– Мы должны рискнуть.
– Отлично. Батурин…
– Нет! Я первый. Вы подключитесь, когда я дам знак.
Не дожидаясь ответа, Рудницкий вышел на площадь.