Одинокий мужчина с кошкой. Анна Яковлева
температуру воздуха в Мармарисе, в Абу-Даби и на Сардинии и уже нацелился на завлекательную брюнетку в бикини, под которой красовалась подпись «развлечения для мужчин», как в кабинет влетел чем-то сильно раздраженный главный инженер Ерохин.
– Сколько это может продолжаться? – с порога потребовал отчета он. – Ты хоть за что-то отвечаешь в отделе?
Гена покраснел и закрыл сразу все окна на мониторе. Покраснел не от глупого вопроса Ерохина, а от того, что чуть не попался на ребяческом интересе к «развлечениям». Чтобы скрыть смущение, Гена сделал важное лицо и откинулся на спинку стула.
– А что такое? – Вот как мы умеем, означал этот вопрос и эта поза.
– Где штукатурная станция?
– Какая станция?
– В девятиэтажке на третьем участке с сегодняшнего дня по плану начинаются штукатурные работы. Так?
– Ну? – Гена дернул могучими плечами.
– Бригада штукатуров вышла на работу, а станции нет. Где станция, Гена? – сердечно спросил Ерохин. – Или, по-твоему, можно ведрами таскать раствор на девятый этаж?
– А что ты с больной головы на здоровую валишь? – удивился Гена. – Эта ваша станция. И ты за нее отвечаешь.
– Память у тебя, Гена, девичья. Я был на больничном, акт подписывал ты. Ты должен был отследить движение станции с участка на участок.
– Да неужели? – осклабился Гена. – Это не я, а ты должен был отследить. Ты производственник, не я. И больничный ты уже закрыл.
– Хорошо, – отступился Ерохин. – Дай мне чистый лист.
В глазах у Гены зажглось любопытство, он потянулся к принтеру и захватил несколько листов. Ерохин устроил крокодиловую папку на краю стола, устроился сам, придвинул лист и что-то застрочил. Через минуту он поставил под строчками закрученную подпись и протянул Гене:
– Читай.
Гена пробежал глазами – это была докладная. Очередная… Вот дерьмо. На щеках у Гены проступил нездоровый румянец. Румянец не укрылся от Ерохина.
– Прочитал?
– Ну?
– Это я довел до твоего сведения. Давай сюда. Встретимся у шефа.
Гена вернул докладную, Ерохин сгреб папку и вымелся.
Ерохин вымелся, но осадок на душе у Гены Явкина остался.
В полном расстройстве Гена вышел в коридор и столкнулся с худородным цыпленком – молоденькой сотрудницей.
– Здравствуйте! – с некоторой восторженностью пискнул цыпленок.
Кажется, это чудо в перьях работало у Барковой, и звали чудо, кажется, Танечкой.
– Здравствуйте. – Гена исторг тягостный вздох.
Было в фирме только одно место, где он мог успокоиться, – столовая.
…За хороший аппетит Дуся выделяла Явкина из общей массы сотрудников.
– Что-то на вас лица нет, Геннадий Тимофеич, – встретила она Гену.
– Та-а… – Гена скривился. – Есть тут субъекты разные, умеют настроение портить.
– А вы покушайте, Геннадий Тимофеевич, и все наладится. А то на голодный желудок все драмой оборачивается.
– Как