Спецназовец. Шальная пуля. Андрей Воронин
и физического унижения зарвавшегося кавказца и подсчитывает в уме выручку от этой нехитрой операции, сунуть ему прямо в заплывшие салом гляделки удостоверение, дающее Л. Г. Саркисяну полное законное право не только проживать в городе-герое Москве, но и носить китель с погонами генерал-майора МВД… Немая сцена. Занавес.
Ну, и кто он после этого, если не пижон?
Осторожно подсунув ладонь в толстой овчинной перчатке под голову Асташова, Саркисян приподнял ее и осмотрел со всех сторон. Генерал Майков тяжело опустился на корточки рядом, присмотрелся и авторитетно заявил:
– Пулевое. На глаз – семь и шестьдесят две.
Андрей Васильевич промолчал, хотя по уму промолчать следовало бы Майкову, который, строго говоря, служил не в милиции, а в ГИБДД и больше разбирался в вопросах коррупции (в частности, в том, как обратить это позорное явление себе на пользу), чем в огнестрельных ранениях.
– Согласен, – отрывистым тоном профессионала произнес профессор Саркисян. – А выходного отверстия нет, – добавил он и, подняв голову, посмотрел на Бочкарева. – Что скажете, Андрей Васильевич?
Поскольку вопрос был обращен непосредственно к нему, отмолчаться не представлялось возможным.
– Скажу, что пуля была на излете. На дистанции прямого прицельного боя она прошла бы навылет и при особенно крупном невезении, вполне возможно, достала бы еще кого-нибудь. Стало быть, стреляли с очень большого расстояния и, скорее всего, не в него, а в зверя или, что представляется даже более вероятным, по бутылкам.
– Шальная, – задумчиво кивая своим огромным кавказским носом, согласилось светило судебной медицины.
Из далекого далека опять донеслись раскатистые хлопки выстрелов. Генерал Бочкарев отчетливо слышал, что стреляют из гладкоствольных охотничьих ружей, но это уже не имело значения. В сторонке, за полупрозрачными голыми кустиками, тяжко, мучительно блевал депутат Государственной Думы от партии «Единая Россия» Акинфиев – тридцатипятилетний, преждевременно облысевший лощеный прохвост с замашками будущего диктатора. Шестой участник неудавшейся охоты, среднего калибра чинуша из кремлевской администрации, по фамилии Скребков, демонстративно отвернувшись и скукожившись так, словно на улице было не ноль градусов, а, по меньшей мере, минус сорок, ожесточенно дымил сигаретой. Руки у него были чуть ли не по локоть засунуты в карманы, автоматическая винтовка британского производства торчала под мышкой, как непомерно большой градусник. Вокруг, замерев в позиции для стрельбы с колена, направив стволы на все четыре стороны света, редким частоколом торчали похожие на оловянных солдатиков из подаренного в детстве и растерянного уже через неделю набора егеря и охранники. Мизансцена была выстроена на высоком профессиональном уровне, свидетели подобраны просто идеально.
– Митрич, – с кряхтением поднимаясь с корточек, многообещающим тоном произнес генерал Майков, – а ведь ты, приятель,