Спецназовец. Шальная пуля. Андрей Воронин
проказ Александром Томилиным.
В золотые школьные годы никаких нежностей и взаимных реверансов они не признавали. Томилин, чтоб ему пусто было, напомнил об этом, незаметно подкравшись сзади и с энергией и силой, достойными лучшего применения, хлопнув Игоря Геннадьевича ладонью по спине, в результате чего тот заплевал полупережеванной смесью риса, морской капусты и семги весь стол. К счастью, в тот вечер он ужинал в одиночестве, и все обошлось тихо, без инцидентов – если, конечно, не считать инцидентом столь неожиданное и экстравагантное появление школьного приятеля.
Главного специалиста одного из ведущих управлений министерства транспорта Игоря Асташова уже давненько не приветствовали подобным образом. Естественно, первым его побуждением было позвать милицию и упечь хулигана, куда Макар телят не гонял, годика, эдак, на два, если не на все три. Даже когда выяснилось, что «хулиган» суть не кто иной, как Сашка Томилин, полных два года просидевший с ним за одной партой, научивший его курить, впервые угостивший портвейном и познакомивший с самой первой в его жизни девчонкой, которая была не против, Игорь Геннадьевич Асташов не сразу отказался от своего намерения: неожиданное, мягко говоря, панибратство Томилина с непривычки его напугало, а он относился к тому типу людей, которые не прощают окружающим своего испуга и, испытав это неприятное чувство, автоматически впадают в агрессию.
«Козел ты драный! А вот я сейчас милицию позову!» – следуя своей натуре, пригрозил Игорь Геннадьевич. «А валяй! – великодушно разрешил Томилин, тыча ему в физиономию открытое удостоверение, из которого явствовало, что он добился в жизни определенного успеха, дослужившись аж до полковника ФСБ. – Валяй, зови! Давай, в самом деле, поглядим, кого они заберут».
Понятное дело, такое развитие беседы было бы невозможно, не успей Игорь Геннадьевич до этого принять вовнутрь граммов триста подогретого в полном соответствии с восточной традицией саке. Томилин, надо понимать, тоже встретил вечер пятницы не всухомятку, так что частично утраченное за годы разлуки взаимопонимание восстановилось быстро. Этому весьма способствовало то немаловажное обстоятельство, что при всем своем чиновном высокомерии и пробуждающейся в состоянии легкого подпития агрессивности Игорь Геннадьевич Асташов был трусоват, и предъявленное в развернутом виде удостоверение полковника ФСБ произвело на него именно то впечатление, на которое рассчитывал собеседник.
Впрочем, пусть бросит камень, кто без греха. Наверное, в России есть люди, которых не ввергает в ступор лицезрение упомянутого документа; возможно также, что довольно большой процент этих людей не имеет чести служить в поименованной силовой структуре и не боится спецслужб просто потому, что уродился недоумком и вообще ничего на свете не боится. Но Россия, как известно, велика, народу в ней проживает много, и в пересчете на душу населения процент отморозков, не страшащихся ни бога, ни черта, ни ФСБ, выражается десятичной дробью