Сосновские аграрники. Илья Александрович Земцов
на северный полюс собрался? – с иронией спросил Чистов.
Зимин вместо ответа предложил Чистову выпить для тепла водки. От водки Чистов не отказался. Он выпил полстакана, запил холодным чаем. Выключили свет и вышли на улицу.
Холодным воздухом обдало лицо. Дышать стало легко. На чистом весеннем небе с оттенками голубизны тускло блестели звезды. Горизонт по всей длине выглядел темным, загадочным. Несколько электрических лампочек освещали поселок. Тусклый серый свет проникал недалеко и терялся в воздушной бесконечности.
Почуяв идущих людей, залаяла собака. Ее лай подхватила еще одна, и, как цепная реакция, он разлетелся по всему поселку. Собачий лай раздавался везде. Собаки лаяли разными голосами. Одни басом, другие – тенором, третьи задыхались от злости, хрипели, выли и заливались звонкой трелью.
– Сколько же в поселке собак? – спросил Чистов.
– Не знаю, – ответил Зимин, – не считал. Однако мы растревожили все собачье царство. Долго они будут соревноваться, кто кого перелает.
До шалашей дошли быстро. Зимин показал Чистову шалаш, сказал:
– Сиди тихо, с рассветом обязательно должны прилететь.
Чистов обошел шалаш кругом, раздвинув ветки, влез внутрь и сел на постланное сено. Зимин ушел в другой шалаш. Первые полчаса Чистов сидел спокойно. Холод тонкими струйками просачивался сквозь одежду и впивался в тело. Сильно зябли руки и ноги. Он пытался заняться физкультурой, шевеля всеми частями тела, которые поддавались движению. Ничего не помогало. Казалось, пальцы рук и ног теряли чувствительность. Сидеть становилось невыносимо тяжело, но и выходить из шалаша было неудобно.
Недалеко, хрюкая, пролетел вальдшнеп, за ним еще два. Медленно надвигалось утро. На горизонте северо-восточной части неба появилась белесая полоса. Она постепенно увеличивалась, распространялась все выше и выше. Звезды в ней меркли и исчезали. Недалеко от шалаша черным комом плюхнулся тетерев. Чистов забыл про озябшее тело, стал внимательно разглядывать, где же он. Раздвигая ветки шалаша, просунул ствол ружья в направлении приземлившейся птицы. На черной торфяной земле разглядеть тетерева было трудно, так как все сливалось в единый черный цвет. Да и тетерев не дремал, он тут же убежал в неизвестном направлении.
Чистов злился на Зимина, думал: «В своем одеянии он два часа и больше может выдержать сорокаградусный мороз. Напрасно отказался от предлагаемой одежды. Сейчас бы сидел и в ус не дул. Он, по-видимому, закутался в воротник и спит. Мне, пожалуй, не выдержать, придется позорно бежать. Даже челюсти стали непослушны. Зубы стучат, как у голодного волка. Но ничего, впредь наука. Теперь буду знать, что к чему».
Где-то далеко запел бесконечную песню самец-тетерев. Ему откликнулись несколько. Через две-три минуты по всему болоту зажурчала тетеревиная песня. Веером по безоблачному небу проносились с блеянием бекасы. Недалеко в бору, как в переливную трубу, затрубил самец-вяхирь, дикий голубь. Лес и болото проснулись. Со всех сторон раздавались голоса тетерок. В их брачной