Размышляя о Брюсе Кеннеди. Герман Кох
и долгой паузе, которую позволила себе мама, Мириам на чем свет стоит проклинала паршивую мобильную технику, ведь меню голосовой почты устроено так, что перейти к следующему сообщению невозможно, пока не закончится текущее сообщение, пусть и очень неприятное.
– Господи боже мой! – в сердцах крикнула она, брызнув слюной на ветровое стекло. – Да неужели тебе, зараза, нечем больше заняться? Что ж ты все время лезешь в мою жизнь!
Из-за этого взрыва эмоций Мириам пропустила начало следующего предложения и услышала лишь его концовку:
– …и поэтому он сегодня не смог встать. Думаю, обойдется, но ты все-таки позвони, хотя бы ради него… Он не умеет говорить всякие там слова, но его дочь – это все, что у него есть… Ну, я тоже думаю, что с тобой все в порядке… Мама тебя целует… Пока, Мириам.
На сей раз, в отличие от предыдущих, матушкино сообщение закончилось необычно быстро.
– Это сообщение сделано 13 мая в девять часов пятнадцать минут, – прозвучал в трубке голос дамы из голосового сервиса.
– Ну вот, четверть десятого! Да что эта дура там в своем сраном бюро думает, а? Что я так вот прямо в семь утра вскочу и – в лес за грибами? Я в Испании, мамочка, не в Арнеме!
Далеко-далеко, над округлой вершиной холма, рисовалось нечто большое и черное, поначалу она не поняла, что это, однако по мере приближения оно превратилось в силуэт гигантского черного быка. Ей довелось прочитать в рекламном буклете производителя хереса «Осборн» историю, связанную с этим быком: много лет назад, когда вышло распоряжение убрать все видимые с дороги и потому разрушающие испанский ландшафт рекламные щиты, бык Осборна остался единственной «защищенной» государством рекламой, внесенной в список охраняемых государством сооружений.
Впервые в жизни она увидела эту рекламу наяву. Поза быка подчеркивала его изрядную самоуверенность: мол, я здесь на своем месте, и мне это хорошо известно. Между его задних ног бесстыдно висела даже с большого расстояния хорошо различимая на плоском черном силуэте мошонка. И если я захочу вот так пройтись, казалось, говорил бык, кому придет в голову сказать мне, что это невозможно?
В том же буклете было напечатано интервью с девяностовосьмилетним отпрыском семейства Осборн, который на вопрос о секрете долголетия известных производителей хереса (не только Осборнов, но и Терри, и Гонсалес-Байсов, и Домеков) рассказал, что дело все в двух рюмках хереса, непременно потребляемых каждое утро в одиннадцать. Неужели и малыши тоже пьют? – не унимался журналист. Именно так, отвечал потомок виноделов. Начиная с трехлетнего возраста каждое утро в одиннадцать им дают две рюмки хереса. И таким вот образом почти все вы дожили почти до ста лет? Совершенно верно, гласил ответ, а как иначе?
Читая, Мириам думала о матери, и ей представлялось, что они сидят рядом и она практически одновременно пересказывает ей историю о двух рюмках хереса в одиннадцать, с особым акцентом на «малышах». Видела осуждающий взгляд матери и даже слышала ее голос,