Удар милосердия. Наталья Резанова
разметались, шнуровка на платье распущена. Наверняка, сама распустила. И не по какой дурной причине – а жарко ей. Таким всегда жарко. Нет, на шлюху она не была похожа, хотя для дела и переспит с кем надо. Но телом не торгует. Торгует чем-то другим – шерстью, холстом, мелочным товаром, пивом, всякой снедью. И недавно схоронила третьего мужа, или четвертого, убитого то ли на войне, то ли в драке.
Вторая была совсем юной. И она не спала. Даже не закрывала глаз. Прислушивалась. И когда снаружи послышались голоса, села, потревожив свою соседку, а потом и вовсе подтянувшись к изножью, выбралась из постели.
Соседка, конечно, проснулась.
– Наконец-то, – пробормотала она. – А то завлекут, наобещают невесть чего, а после забывают…
Девушка, не слушая ее, прошла к двери. Мужчина, лежавший на полу, приоткрыл глаза и проследил за ней. Возможно, он и прежде не спал, а притворялся.
Она вышла на крыльцо. Охранника там уже не было, то есть может, он и был, но скрылся из виду, резво и незаметно. А был там другой человек, который намеревался войти в дом, но остановился, когда появилась девушка. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом он протянул к ней руки, и она пошла навстречу медленно, как завороженная. Пока не уткнулась лицом ему в грудь. И на лице этом были отчаяние и счастье.
– Ты должна ненавидеть меня, – сказал он. – Ради меня ты все бросила, а у меня нет для тебя времени.
Не поднимая глаз, девушка спросила:
– Все решится завтра?
– Да. Они близко. И выступят с рассвета.
– А до рассвета так недолго, – прошептала она.
– Но это время – наше, Я останусь с тобой.
По деревенской улице бежал, припадая на ногу, человек в кожаной куртке, оббитой бронзовыми бляхами. И лицо его было таким же усталым, как у человека, стоявшего на крыльце.
– Господин! – подсаженный голос с трудом вырывался из горла. – Там собрались… командиры… решить никак не могут…
– Тебя зовут, – сказала девушка.
– Пусть катятся к черту. Не хочу никого видеть, кроме тебя.
Она внезапно отстранилась.
– Нет. Так нельзя. – Она заговорила быстро, боясь, что иначе утратит решимость. – Без тебя они перережут друг друга… и…утро так близко… и тебе надо хоть немного отдохнуть… поспать… Я не хочу, чтоб ты проиграл бой из-за меня!
Может быть, она хотела услышать: «Мне все равно. Пусть погибнет войско – ты для меня дороже». Но он этого не сказал. Погладил ее по щеке и тихо спросил:
– А как же ты?
Она ответила – без улыбки:
– Я долго ждала. Могу подождать еще день.
Он наклонился и поцеловал ее. Целовал долго и жадно, а она припала к нему всем телом, точно хотела исчезнуть, раствориться в нем. Потом он отпустил ее, отвернулся, чтобы не видеть обращенного к нему лица, чистого, совершенного, высветленного изнутри огнем страсти, и твердо произнес:
– Еще один день.
Повернулся и пошел прочь.
Девушка