Три билета в кино. Яна Ткачёва
Олег очень беспокоится по этому поводу. – Голос Марины тоже выражал беспокойство, и я вздрогнула. Я знала, что это плохая идея возвращаться к этим ребятам.
– Ох уж этот твой Олег, – в голосе Тамары Александровны послышалось неодобрение.
– Мама, не начинай… – предостерегла ее дочь.
– Оставьте этих детей в покое, – устало вздохнула мать. – Раз это лучшее, что у вас с Олегом получается делать.
Я чувствовала, что здесь есть какой-то давний спор и, несомненно, разгадка тайны Саши, но они больше не сказали ни слова. Через несколько минут Марина выскочила из кабинета, несколько впопыхах и даже не попрощавшись. Она наткнулась на меня взглядом и, скинув хмурое выражение лица, улыбнулась. Я поспешно встала, готовая идти, но вдруг дверь открылась, и вновь появилась Тамара Александровна.
– Милая, – она обращалась ко мне, не глядя на дочь, и протягивая небольшой прямоугольник бумаги. – Вот мой номер телефона, рабочий и домашний, еще написала мобильный. Позвони мне через недельку… или если будет что-то беспокоить, хорошо? – Она хотела погладить меня по плечу, но замерла в нерешительности.
– Да, большое спасибо. – Я постаралась вложить в короткие слова всю благодарность, которую ощущала к этой милой и такой уютной женщине.
Не сказав больше ни слова, Тамара Александровна скрылась в своем кабинете. Марина поджала губы и не окликнула мать, чтобы попрощаться. Мне хотелось сказать ей, что ни один конфликт не стоит того, чтобы не прощаться с мамой и расставаться недовольными друг другом, потому что жизнь коротка и шанса примириться может больше никогда не представиться. Но я держала свое мнение при себе, молча следуя за каблуками Марины к машине, ожидавшей нас у ступеней женской консультации. Сердитое цок-цок ее каблуков сказало мне, что Марина никого никогда не теряла. Ей будет сложно поверить мне на слово.
ЖЕНЯ
Дни плавно перетекали один в другой, привычная нам рутина вернулась. Синяки и ушибы Василисы постепенно исчезли, волосы немного отросли. Но ее внутреннее состояние вызывало тревогу. Она стала более открытой с нами, не вздрагивала при случайных касаниях и, казалось, что в нашей компании ей комфортно, но… Все было бы слишком просто без этого «но». Ее настроение, бывало, резко менялось, она то замолкала, уставившись в одну точку посреди разговора, то воодушевление внезапно сменялось апатией и безучастностью. Сашка слишком беспокоился по этому поводу, мне же казалось, что ей просто нужно время.
Конечно, они постоянно были вместе, а я не слышал еженощных криков во время ее кошмаров, возможно, поэтому проявлял некоторую беспечность. Но мне казалось, что ее внутренние травмы, которые никак не связаны с телесными, нуждаются в гораздо большем времени.
Комната Сашки преобразилась. Заваленная кровать была расчищена и придвинута к Сашкиной, теперь их разделяла лишь тумбочка. Думаю, так было проще, чем сидеть у кровати Василисы каждую ночь. Благодаря перестановке Сашка мог в