Стеклянный самолет. Александр Костенко
открывает ее, и на только что отциклеванный пол, еще усыпанный свежими стружками, падают один за другим листы… – профессор почувствовал, что стоит еще немного пофантазировать на эту тему, и его точно хватит удар. И тут профессора озарила внезапная догадка:
– Конечно! Профессора кто-то определенно предупредил об аресте, но слишком поздно. И он, хорошо зная себя, будучи уверенным, что наверняка не выдержит пыток, решает добровольно уйти из жизни. Но как он мог так хладнокровно обречь на страшные страдания своего еще не родившегося ребенка, который находился во чреве матери? На что он рассчитывал? Что НКВД не известно о его любовной связи со старшей лаборанткой? Но об этом если не знало, то уж точно догадывалось половина института!
– Определенно, рукопись еще сыровата, – начал понемногу приходить в себя Тетерников. – Здесь не хватает экспериментальной части. Все выводы основываются на скифских текстах, многие из которых еще требуют более детальной расшифровки. Нетрудно было догадаться, что по замыслу Каменева к завершению работы должна была привести полная расшифровка текста, сохранившегося на фрагментах древнего скифского щита, обнаруженного им же на Алтае. Но эту работу профессору завершить так и не удалось. Все в институте знали, что буквально через неделю после возвращения из экспедиции Каменев застрелился. А бесценная находка – скифский щит была передана на хранение в Государственный исторический музей.
Москва, Лубянка, июль, наши дни
– Товарищи офицеры! – скомандовал Суходольский, и мы, как послушные оловянные солдатики, подскочили со своих мест, приветствуя входящего генерала.
Тарасов как обычно быстро прошел к своему столу и кивнул нам, грешным, головой, позволяя сесть.
– Товарищ генерал, разрешите? – поднялась я.
– Давай, Ростова. Все равно лучше тебя никто не доложит. Ну что, более-менее разобрались в ситуации?
– Ну, до полной ясности нам еще пахать и пахать. Сами знаете, что сидя в кабинете на, извиняюсь жо…, много не нароешь.
– Ростова!
– Но в целом картина по группе Тетерникова складывается следующая:
– Пятого ноября 1959 года профессор Тетерников получил разрешение от руководства своего института на проведение научной экспедиции на Алтае. А уже десятого рано утром группа профессора в составе 9 человек добралась поездом до Барнаула. Как я уже вам докладывала, в составе экспедиции были семеро сотрудников института и два сотрудника КГБ. Хронология событий восстановлена мною по обнаруженному на месте трагедии дневнику Тетерникова. Прибыв в Барнаул, они отметились в местном отделении Академии наук и, взяв водителя с машиной, проследовали по Чуйскому тракту до поселка Кош-Агач, а это примерно 550 км. В пути они были примерно 8 час. Учитывая, что Чуйский тракт пересекает два перевала – Семинский и Чике—Таманский,