Самоучитель Истории Запада. Книга первая. Дела недавние. Хайт Константин
довести их до порта назначения было редким героизмом, но «Огайо» притягивал неприятности даже сверх обычного. В первый же день в него попала торпеда с подводной лодки. Для большинства судов этого было бы достаточно, но танкер продолжил идти с конвоем. Затем пикирующие бомбардировщики уронили на него несколько бомб, а один, сбитый зенитчиками, врезался сам. Наконец, через сутки танкер получил еще одну торпеду, потерял ход и превратился в руину.
Тогда упертые англичане запрягли в него, как лошадей, три эсминца, и под огнем противника потащили дальше. И на последнем издыхании дотащили. После чего выкачали авиационное топливо и использовали по назначению.
Больше на Средиземноморье немцы и их союзники успехов не имели51.
Русское чудо обошлось без названия. Возможно, его можно было бы поименовать «глобус», или «геополитика», и оно, как водится у русских, было наименее чудесатым из всех.
Практически сразу после разгрома Красной армии под Харьковом, среди немецких генералов начался ропот. Они полагали, что в сложившейся ситуации армию целесообразно развернуть на север, на Москву, тогда как Гитлер упрямо гнал войска на восток – к Волге, и на юг – на Кавказ и Закавказье. Где они в конце концов и увязли, растянув коммуникации и застряв в плотной обороне на труднопроходимой местности.
Военных можно понять – их цель выиграть сражение, победить противника. Но германское руководство рассуждало, как политики, как стратеги, его целью было не захватить столицу врага, а достичь целей войны52. И для этого второй поход на Москву представлялся практически бесполезным. В первую очередь потому, что, даже, если предположить, что ее вообще удалось бы взять, толку от Москвы было немного. Это осенью сорок первого можно было предполагать, что со взятием столицы Красная армия полностью потеряет боеспособность, или советский народ восстанет против «еврейской большевистской власти», или Сталин сдастся и убежит за Урал. В сорок втором иллюзий о возможности полностью оккупировать Россию, или создать марионеточное правительство вроде режима Виши, никто уже особенно не питал. Более-менее лояльное руководство, с которым можно договориться, и хорошие территориальные приобретения вполне устроили бы Гитлера, для которого, заметим, в отличие от СССР, война не представлялась войной на уничтожение. Хорошие плодородные земли с умеренным количеством коренного населения, которыми удобно управлять и которые легко колонизировать, запасы полезных ископаемых – донбасский уголь и закавказская нефть, мягкий привычный среднеевропейскому человек климат… Немецкие политики отнюдь не мечтали о глухих лесах, лютых морозах и миллионах мрачных мужиков, всегда готовых сделать гадость истинному арийцу. Взятие Москвы любой ценой представлялось в этих условиях плохой идеей.
Кроме того, хотя основные сражения разворачивались на восточном фронте53, карта мира у фюрера тоже присутствовала. И в свете
Естественно, дело было не в конкретном танкере «Огайо». Экономика Германии, даже при условии эксплуатации всей завоеванной Европы, не могла выдержать войну сразу на два, а то и три, фронта. Единственной возможностью победить, было стремительное развитие военных успехов с получением в результате доступа к все новым ресурсам. Невозможность блиц-крига в Средиземноморье автоматически сделала невозможным доступ рейха к ближневосточной нефти, одновременно оставив под ударом самое уязвимое и плохо защищенное место – южные рубежи. В таких условиях возможности выиграть войну у Германии уже не было.
Ниже мы увидим, что германское политическое руководство повторило путь Наполеона. Не случайно Гитлер боготворил императора французов: они оказались в сходной ситуации, были вынуждены действовать близкими методами и проиграли также приблизительно одним и тем же образом.
В силу масштабности сражений, а также по причинам политического, а не исторического характера, роль восточного фронта часто переоценивают. В действительности же опасность, исходившая для Германии из Средиземноморья и с запада, была гораздо более непосредственной. Даже в условиях подавляющего превосходства, Красной Армии потребовалось почти два года тяжелых боев, чтобы добраться от Курской дуги до Берлина. Путь от Италии, или Нормандии был гораздо короче, что не позволяло пренебрегать этими фронтами. Одновременно, необходимость ослабить подавляющее экономическое превосходство противников, заставляло немцев продолжать Битву за Атлантику, так, что Мировая война была мировой не только по названию, но и по сути.