Два мира – 2. А. Я. Миров
или досадовать на ваше плохое расположение духа. Не имеет такой опции в своей простейшей структуре.
– Милый, что-то случилось на работе?
– Милая, а ты помнишь, как меня зовут?
– Конечно, помню! Что за вопросы, ми… Рома!
Она подошла ко мне сзади и обняла за плечи. Провела ладонью по щеке, спустилась ниже и взяла меня за руку.
– Ну пойдём же. Я помогу тебе забыть твой плохой день.
– Это твоя основная функция, не так ли? Милая.
– Дорогой… Рома, я не понимаю, о чём ты, – она по инерции продолжала тянуть меня в сторону спальни. Моей спальни.
– Помогать забыть плохой день и ничего не понимать при этом… Чем ты лучше той проститутки, милая?
Её мозг не спеша, дабы избежать сотрясения, впитывал прозвучавшие слова. Алина неуверенно отпустила мою руку, чтобы отреагировать как подобает всякой уважающей себя героине малобюджетного сериала.
– Если ты меня ударишь, то слово «милая» я собственноручно выбью на твоей могильной плите.
Она замерла с поднятой рукой, ещё секунду назад готовой влепить мне пощёчину. Было забавно наблюдать, как меняется выражение её лица в соответствии с обработкой поступившей информации.
– Ну что же ты, милая? Хочешь сказать что-то ещё?
Она со всем своим купленным богатыми родителями достоинством покинула кухню, удачно, по её мнению, замаскировав собственный проигрыш. Это привычно для неё – хамелеонить в такт обстоятельствам и проигрывать. Ровно так же, как и встречать моё тело по вечерам, улыбаться и угощать чужим ужином. Эта примитивная вещь, существующая на рефлексе, втянула меня в свою убогие шаблоны, окружив банальными киношными трафаретами совместного проживания. Она предсказуема настолько, что понятие «уважение» в её контексте оскорбительно для этого слова. Уважать можно только равных. А вещь – это даже не человек, мыслящий по детской кальке. Вещь – это тряпьё внутри и снаружи. Сейчас она сидит на кровати, моей кровати, и думает, что думает. Ах, что же делать в таких случаях? Видела ли я где-нибудь подобные ситуации? Какой алгоритм мне выбрать для здесь и сейчас? Разумеется, она не сможет найти никакого варианта развития, поэтому обыкновенно пойдёт на встречу.
– Милый, нам нужно посетить семейного психолога, – она явила себя коридору, разложив наманикюренные руки по обезжиренным бокам.
Всё-таки я плохо знаю околоженский кинематограф, спасибо собственному образованию. Оказывается, и на эти случаи у хилого сценария есть мощный аргумент – семейный психолог. Что может быть прекраснее? Только ужин у Шевцовых под жалобы покинутой проститутки Лисневской.
– Рома, прекрати улыбаться, я говорю совершенно серьёзно. У нас проблемы!
– У кого это у нас?
– У нас с тобой, Рома.
– Большие?
– Большие…
– Думаешь, психолог нам поможет? Или, может, сразу к священнику, чтобы наверняка?
– Рома!
– Перекрестимся,