Пыльная корона. Дарья Симонова
дух Рахманиновки. О да, трудно поверить, что Анна Карловна могла изречь о себе такое. Инквизиция – вот было ее прозвище… Валентина очень боялась, что Сашка в пылу бунта не выдержит и проговорится прямо во время занятия. Но все разрешилось гораздо раньше. И проще. Однажды он проспал урок с Инквизицией. Сработал здоровый инстинкт самосохранения.
Погружаясь в недавние драмы, Валентина сомнамбулически поднималась на четвертый этаж. Она любила это старое здание, поющее в каждом закутке обрывками инструментальных настроек и проигрышей. Здесь все в итоге обращается в звук, все стремится к гармонии ансамбля. Хрупкие или упитанные, шумные или сосредоточенные, веселые или уставшие отроки – они все были с футлярами, со своими инструментами, с легким или тяжелым божеством, которое пусть временами и изнуряет, но ведь не предаст. И этот музыкальный бег вверх-вниз по неоклассической обшарпанной лестнице – он все извинял в этом несовершенном мире, он все облагораживал. Тина любила слушать, как играют дети. И малышня: все это белоколготочно-бантичное сестринство с взъерошенным непоседливым братством, уставшим ждать своей очереди. И подростки, пробующие свою инструментальную мощь… Валентина щедро жаловала и клавишные, и струнные, и духовые, и все эти детские спотыкачки и виртуозные взлеты, и волнения, и самозабвения, и любила саму атмосферу детских концертов, где рождалась материя для крыльев человеческих. А сейчас… она инстинктивно шла на пятый этаж, где Сашка занимался с Антоном. С уходом Карловны в этой самой атмосфере, к которой Тина так жадно принюхивалась, совершенно ничего не изменилось. Это и понятно – траурные церемонии уже прошли, а памятный портрет в раме на почетном месте – не иначе поблизости от самого Рахманинова! – еще не повесили. Быть может, стало свободнее дышать? Вроде нет, хотя навскидку и не скажешь, чем пахнет свобода. Словом, обычный день музыкального училища, или, как теперь принято называть, колледжа. Валентина в раздумьях собралась сделать привал у широкого лестничного подоконника, медитативно поглазеть на улицу, но услышала, что ее окликнул знакомый голос. Уля?! Она же вроде давно окончила училище и не преподавала здесь…
– Валентина Николаевна! Что же вы ко мне не зашли?
Тина так растерялась, что даже не спросила о том, куда, собственно, она должна была заходить. Уля встретила ее с истерической ноткой истосковавшейся по скрипу саней затворницы. Какой-нибудь опальной княжны в сибирской ссылке. Дивны дела твои… Неужели смерть демонической учительницы так ее подкосила? Когда-то первое неприятное впечатление об этой юной особе Тина постаралась сгладить, острые углы срезать и смириться – ведь Сашке в тот момент предстоял подготовительный период с Улей. Свеженанятая наставница не преминула уведомить, что духовику имеет смысл учиться только у Анны Карловны! Иного пути просто нет. Тогда Тина пропустила это мимо ушей. Но при встрече с самой великой Инквизицией она услышала куда более превосходные степени. Впрочем, было