Письма к Орфею. Алиса Лунина
гроб на табуретки, – сказала Маша. – У меня мама умерла.
Из больницы пришли три девочки и помогли Маше поставить гроб на расставленные в центре комнаты табуретки (похороны должны были состояться на следующий день). Нина Завьялова в тот вечер осталась с Машей (за что Маша ей будет всю жизнь благодарна). Так они и сидели вдвоем со светом до утра, в кроватке спала маленькая Таня, а в соседней комнате стоял гроб. Нина предложила Маше выпить водки: может, так станет легче? Маша отказалась, – она не хотела, как легче. Пусть будет хуже. Больнее. Так – честнее.
После смерти мамы Маша в одночасье стала Марией. Все просто – пока живы родители – мы остаемся детьми, сколько бы лет нам ни было. После их смерти – мы навсегда взрослеем.
В то время она жила ожиданием вестей из Сухуми. Как только связь с Сухуми появилась, Мария стала звонить всем сухумским знакомым. Бесполезно – длинные гудки, как – будто в городе никого не осталось.
Наконец ей удалось поговорить с соседями, которые жили на ее улице. И она услышала то, что перевернуло ее жизнь, словно снаряд той войны догнал ее только сейчас.
– Семья Качарава? Никого нет…
– А Гера?! – крикнула Мария.
– И Геры нет… Убили Геру.
У Марии все поплыло перед глазами.
Через неделю она найдет в себе силы позвонить еще раз, чтобы спросить, где похоронили семью Качарава. Бывшие соседи ответят, что не знают. «Тогда время такое было – хоронили, где придется, дочка».
И все – после этого жизни не стало. Порой Марии казалось, что ее, как покойную Ирину, съедает изнутри тоска. Но она должна была жить, потому что нужна была Тане. А потом… У нее появился Алексей.
Однажды в больнице, где она работала, ее кто-то окликнул. Мария узнала молодого врача, который однажды приезжал на «скорой помощи» к ее матери. Это было за пару месяцев до смерти Ирины. Мария его тогда запомнила – внимательный, доброжелательный, и – совсем мальчишка, должно быть только закончил институт. Оказывается, что и он ее запомнил.
– А я недавно закончил институт, – сказал молодой доктор, – и ушел со «скорой», теперь работаю в этой больнице. Вообще- то я – хирург. Как ваша мама?
Услышав ее ответ, он помрачнел. – Простите, соболезную вашему горю.
Маша кивнула и пошла по коридору. Слезы застилали глаза. Он догнал ее: – Подождите… Идемте в столовую, выпьем кофе? У меня как раз перерыв между операциями. Меня зовут Алексей.
Алексей Арсеньев – светлые волосы ежиком, серые глаза, открытая улыбка. «Какая хорошая улыбка, – подумала Мария, – он, видимо, очень хороший человек». Кроме открытой улыбки у доктора Арсеньева была особенная манера располагать к себе людей, во-всяком случае, Мария ему в первый же день выложила всю правду о себе. Про свою жизнь на юге и их с Герой любовь. Про войну. Про Таню. Про Ирину. Просто выплеснула на него все, что долгое время комом стояло внутри.
На следующий день Алексей пригласил Марию к себе домой, познакомил с