Месть носит Prada. Лорен Вайсбергер
кивнула, сочтя за лучшее не расстраивать Барбару.
Эмили округлила глаза:
– В точности как девяносто девять процентов невест, исключая религиозных фанатичек и ломающих статистику ботаничек, которые познакомились со своим суженым в первом классе и ни с кем другим не переспали. Забудь! Гарантирую, твой Кристиан давно так и сделал.
– Знаю, – сказала Энди. – Я у него, наверное, тысяча первая, но все равно как-то странно видеть его на моей свадьбе.
– Ты взрослая женщина, тебе тридцать один год, ты уже восемь лет живешь в Нью-Йорке. Я бы забеспокоилась, если бы на твоей свадьбе не появился кто-нибудь, с кем ты переспала, помимо жениха.
Энди перестала делать пометки на лежавшем перед ней макете номера и посмотрела на Эмили:
– Напрашивается вопрос…
– Четверо.
– Не верю! Кто? Я знаю только Джуда и Гранта.
– Помнишь Остина-кошатника?
– Ты мне не говорила, что спала с ним!
– А чем тут хвастаться? – Эмили отпила кофе.
– Это три. А кто четвертый?
– Феликс из «Подиума». Он работал в…
Энди чуть не упала со стула.
– Он же голубой! Он сочетался браком со своим бойфрендом в прошлом году! Как ты умудрилась с ним переспать?!
– Вот любишь ты цепляться за ярлыки! Это было один раз, после модного показа «Мода рулит». В какой-то момент Миранда послала нас с Феликсом в VIP-зал принять заказы на выпивку. Мы перебрали с мартини. Было весело. Ну а потом побывали мы на свадьбах друг у друга, большое дело! Расслабься!
Тогда Энди с ней согласилась, но это было до того, как ее втиснули в свадебное платье и повели венчаться с человеком, который, судя по всему, только что ей изменил, а человек, который ей всегда очень нравился, двусмысленно ухмылялся в толпе гостей.
Церемония прошла, как во сне, и только хруст хрусталя под ногой Макса вернул ее к реальности. Р-раз! Дело сделано. С этого дня она больше не будет прежней Энди Сакс, собой, что бы это ни значило. С этого мгновения ей придется пожизненно нести одно из двух малопривлекательных званий: замужней либо разведенной. Как же это вышло?
Телефон в кабинете Энди зазвонил. Она взглянула на часы: пол-одиннадцатого. В интеркоме послышался голос Агаты:
– Доброе утро, Энди. Макс на первой линии.
Агата взяла моду день ото дня являться на работу все позднее, и Энди собиралась сделать ей выговор за это. Она протянула руку к кнопке интеркома сказать секретарше, что не может сейчас разговаривать с Максом, но умудрилась при этом опрокинуть свою чашку кофе и нечаянно нажала на мигающую кнопку первой линии.
– Энди, ты как? Дорогая, я волнуюсь. Как ты себя чувствуешь?
Остывший кофе, ставший еще противнее горячего, медленно капал со стола прямо на брюки Энди.
– Нормально, – сказала она торопливо, оглядываясь в поисках салфетки или хотя бы листка бумаги, чтобы вытереть лужу. Ничего не нашлось.