Третья пуля. Стивен Хантер
первого шага старика по проезжей части, ни после второго. У него имелось время для того, чтобы удостовериться в отсутствии поблизости других автомобилей. После третьего шага старика, получив команду из глубин мозга, он включил первую передачу, манипулируя ручкой с ловкостью виртуоза, и спустя долю секунды переключил на вторую, после чего триста семьдесят лошадей, взревев, полетели галопом вперед. Все вокруг заполнилось низким гулом двигателя, пожиравшего бензин и мгновенно трансформировавшего его в скорость. Автомобиль с ужасающей силой рванулся вперед, превращая четкие очертания реальности в размытые контуры.
Свэггер держал пистолет в руке, опущенной вдоль правой ноги, невидимый благодаря комично преувеличенной хромоте. Не теряя времени на удивление, сожаление и раздумье, он повернулся изящным движением истинно американского стрелка и, оценив ситуацию в течение десятой доли секунды на уровне подсознания, вскинул пистолет и прицелился в ветровое стекло автомобиля со стороны водителя. Раздался выстрел, и стекло тут же затуманилось сетью микротрещин. Автомобиль вильнул вправо, перепрыгнул через бордюр тротуара и проскрежетал красивым черным блестящим боком по стене здания, оставляя за собой сноп искр, шлейф мелкой каменной крошки и осколков стекла разбитых витрин. Его капот изогнулся и скрутился, подобно горящему листу бумаги. В конце концов он остановился, превратившись в груду искореженной стали, из которой били струйки бензина и поднимались столбики дыма.
Наступила тишина. Свэггер сунул пистолет в кобуру и достал мобильный телефон.
– Мемфис, – услышал он в трубке.
– Я нахожусь на пересечении Элм-стрит и Норт-маркет. Он врезался в здание. Прохожих не было. Все чисто. Пришли сюда как можно быстрее своих людей и вывези меня из города к чертовой матери.
– Что с ним случилось? – спросил Ник.
– Прихвати мешок для трупа, – ответил Свэггер.
ЧАСТЬ 2
Москва
Что это такое, пока до конца не ясно
Глава 08
Над Утопией сгущались сумерки. По улицам прогуливались парочки, играли дети, бегали с лаем собаки. В парке, находившемся неподалеку от Украинского бульвара, беседовали сидевшие на лавочках интеллектуалы. Их лица излучали счастье, как у людей, которые счастливы тем, что они являются теми, кем являются, что они находятся там, где находятся, что они живут в то время, в которое живут. Судя по всему, их девизом вполне могли бы стать слова: «Жизнь – это хорошо».
Постепенно начали загораться огни – больше для красоты, нежели в каких-либо иных целях, ибо на этой урбанистской игровой площадке не было преступности, царила почти полная занятость, взимались низкие налоги. Темнота на время скрыла буйство строительной техники – скопления бульдозеров, экскаваторов и кранов. Днем Москва перестраивалась – уже примерно в тридцатый раз за свою долгую и запутанную историю; на сей раз – под влиянием развивавшегося капитализма. Людям приходилось смотреть в оба, дабы не оказаться раздавленными