И под ногами снег скрипел как в детстве. Ирина Ключникова

      Перепады настроения проявляются не вдруг

      то капризами, то слезами, то заламываньем рук.

      Это просто наваждение, говорю себе сама,

      нужно срочно подкрепление, а иначе всё, хана.

      Цвет серебряного инея холодком щекочет кровь,

      только мне по нраву линия цвета красного – любовь.

      Но любовь не безответная, не слепая – только та,

      что рождается с рассветами наступающего дня.

      Что является незваною с солнцем в радуге дождя

      и становится желанною, не на год, а навсегда.

      Не оправдываю свой гнев,

      но и не могу привыкнуть

      к утомительной болтовне

      и навязчивых постскриптум.

      Две-три фразы имеют вес,

      если их формулировать чётко,

      подбирая слова из тех,

      у которых особая нотка.

      Воду лить – это не для меня,

      понимаю вас с полуслова.

      Время тратить своё не намерена зря

      и выслушивать чушь не готова.

      На меня обиделась любовь. Прячется в тайниках души.

      Я прошу её – выходи, без тебя невозможно жить.

      А она и слышать не хочет, у неё на всё один ответ –

      ты по сути своей одиночка и тебе до любви дела нет.

      Чепуху – говорю – лопочешь, лучше дай мне разумный совет,

      как любовь отыскать между строчек объявлений рекламных газет.

      Как вернуть любовь, что мне делать, как любовью не попрекать?

      А она в ответ – в чём же дело, прекрати себе прежде лгать.

      И других обижать не надо. Потеряешь любовь – не найдёшь.

      Даже если отыщешь взглядом, просто так её не вернёшь.

      Обновлёнными красками сада о любви скажет летний дождь,

      осень – шорохом листопада, а весна – переливами гроз.

      Это будет как наваждение, и тогда ты поймёшь сама,

      что пришло время для исцеления, для души, для любви, для тебя.

      Сейчас другие времена и нравы, к сожаленью, тоже.

      И обозначена цена за жизнь, что всех была дороже.

      И никого не удивить фасадом театральной ложи,

      обтянутой до потолка шагреневой (по моде) кожей.

      Лавируя в потоке слов почти на грани хулиганства,

      пытаюсь защитить свою позицию непостоянства.

      Свободой личной дорожу, но в поддавки (порой) играю,

      чтобы остаться на плаву, законы стаи принимаю.

      И кто здесь обвинит меня в том, что стою, согнув колени,

      свечой сгорая и моля простить за отступленье в вере.

      Возможно, завтра дам отбой натянутым до боли нервам,

      смеясь над собственной судьбой с замашками прожжённой стервы.

      Кто