Так не бывает, или Хрен знат. Александр Борисов
«данный».
Нельзя сказать, чтобы в классе царила мёртвая тишина. Все занимались своими делами. Кто читал, кто рисовал. Валька всё штудировала «Историю». Юрка бомбил меня воинственными записками. Нагнетал, так сказать, атмосферу, страхом казнил. В одной из них был нарисован кулак. Я добавил к нему загогулину, чтобы он стал похож на дулю, и отправил записку обратно.
На первой же перемене Напреев прислал секунданта. Это был конечно же Славка Босых – худощавый, резкий, чрезвычайно смешливый пацан с феноменальной реакцией и бешеным темпераментом. В детстве мы с ним не дружили, но никогда и не ссорились. Дышали друг к другу ровно. А сблизились только на старости лет, когда нас из целого класса осталось всего трое.
– Ох ты и схлопочешь! – сказал он сочувственно. – Злой сегодня Напрей. Как будете драться, до первой слезы или до первой крови? Ты вызвал, тебе и условия выдвигать.
Я смотрел на его лицо, на задорно торчащий вихор. Хотел, но не смог узнать в этом белобрысом создании лысого пузатого мужика с потухшим от времени взглядом. Такого, каким он был буквально на прошлой неделе.
– Так чё передать Юрке? – не унимался Босяра.
Судя по подтанцовке, у него ещё были дела.
– Не знаю, – нерешительно пожал я плечами, – обо всём вроде договорились? Ну, если хочешь, скажи, чтобы плотно поел на большой перемене. Я его буду бить, пока он не обосрётся.
Славка сначала взвыл от восторга и только потом залился серебряным колокольчиком. Так смеяться умел только он.
– А ты молодец! – отсмеявшись, сказал Босяра. – Так я ему и передам.
На следующем уроке я наконец увидел Надежду Ивановну. Было ей не больше тридцатника. Огромные глаза за линзами толстых очков казались лесными озёрами в крапинках зелёных кувшинок. Не читалось в них ни строгости, ни занудства. Только любовь. Почему же мы, дураки, до дрожи в коленях боялись её окриков?
Изложение – мой конёк. Пока наша классная читала скучный текст, я на листочке бумаги рисовал синее дерево. Потом открывал тетрадь и, глядя на фрагменты рисунка, слово в слово восстанавливал всё, что она в это время произносила.
А больше уроков не было. Наш класс в полном составе пошёл прощаться с Лепёхой. Постояли у гроба, получили по узелочку с конфетами и разошлись по домам.
Колька лежал в выглаженном школьном костюме с чернильным пятном на левой груди. Почти игрушечный гробик стоял на низкой скамейке. Лепёха был самым мелким из пацанов – на два сантиметра ниже Витьки Григорьева. Вот только его лицо поражало своей взрослостью. Его крепко побило в реке. На месте правого глаза чернела огромная гематома. Сквозь щёточку коротких ресниц виднелось глазное яблоко. Он будто подмигивал мне и мысленно говорил: «Какие дела, Санёк? Сегодня я, а через неделю – ты!»
Глава 3. Дуэльный кодекс
Не знаю, сколько я простоял бы, если бы Славка не подёргал меня за рукав. Будьте любезны, мол, на расправу! Ну да, это для них сейчас самое главное.
Я погладил Колькину руку. Перекрестился. От