Рутина. Евгений Алехин
шесть и на два года старше Зоберна.
Зоберн опоздал почти на час, а мы не могли начать без него. Нас должно было прийти четверо: только тогда пустили бы за стол. И вот появился Зоберн, в своей вечной джинсовке, которую он носил и под курткой зимой, брюках и туфлях и с папочкой под мышкой, серьезный и насупленный, пока не встретится с тобой взглядом, и иронично-насмешливый, как только сфокусирует взгляд на тебе. Мы поздоровались и прошли в гостиницу, в конференц-зале которой проводился опрос. Столы были расставлены как в ресторане, многие дегустаторы уже были пьяны. Пиво было не самое вкусное, такое же как подают в обычных дешевых барах или КиЭфСи. Всего два вида. Нам принесли по два стакана на брата, мы тут же начали пить и болтать. Зоберн попробовал одно, второе и как-то поскучнел, разговаривать ему не хотелось. Женщина, которая нас обслуживала, принесла анкеты. Михаил Енотов сказал ей, что мы известные писатели и чтобы она эти анкеты сохранила для потомков. Зоберн спросил, есть ли еще какой-то сорт, с иным вкусом. Пока мы втроем радовались и быстро расправлялись с ослиной мочой, влитой в наши стаканы, Зоберн оглядывал публику, брезгливо смотрел на стаканы. Он заполнил анкету, встал и пожал нам руки со словами:
– Унылая вечеринка. Вынужден откланяться.
Мы по разу высказали возражение, но он сказал, что принял решение поработать сегодня. Мы смотрели, как он выходит из зала, я взял его стакан и стал допивать. Михаил Енотов взял второй. Питич покачал головой – он вообще недолюбливал Зоберна – и сказал:
– Ч-че это он? Лучше бы я Свята из Марьино взял.
Зоберну надо было оберегать свой талант, чтобы через десять лет дебютировать с идеальным первым романом, лучшим в нашем поколении, книгой с нескромным названием «Автобиография Иисуса Христа». Он планировал карьеру великого писателя, мы же были бродягами, панками. Нам просто нравилось пить плохое пиво.
В ларьке возле общаги я купил еще полторашку. Поднялся к себе – Михаил Енотов уже готовился ко сну. Сигита сегодня была у мамы.
– Будешь? – спросил я.
– Не, я уже спать.
Меня почему-то это очень обидело.
– У Зоберна взяли рассказ в «Эсквайр», ты представляешь себе?
– У него там знакомые?
– Нет, он просто взял и отнес туда рассказ. Сказал им, что его книга вышла в Нидерландах и что он скоро станет новым Пелевиным.
– Так попробуй и ты отнеси. Не думаю, что ты намного хуже.
Не помню точно, что случилось со мной, но я разозлился на Михаила Енотова. Мы начали бороться. Он в пижаме, а я – еще в куртке и шапке. Потом я ударил его в грудь с криком:
– Я обезьяна!
В ответ он пнул меня по яйцам. Но несильно. Я отвалил, пошел умыться, потом вернулся в комнату. Постоял посреди нее, потом начал раздеваться ко сну.
– Спокойной ночи, – сказал я, укладываясь. Он ничего не ответил. – Извини меня. Я просто борец. Я сильная обезьяна.
Утром я убирал постель, а Михаил Енотов сказал, задумчиво глядя на лимузины