Танго с ветром. Александра Сашнева
должен открыть ее заново.
Мобила Джонни опять звонит и прыгает по пластику стола.
– Ну что опять? А-а! – тянет он недовольно и подносит трубку к уху. Впрочем, отвечает он совсем другим голосом, голосом ленивого сладкого котика. Джонни воркует, Джонни поет: – Малыш! Здравствуй, милая. Конечно. Да-а… Готовь свои лучшие трусики. Да. Хорошо, Малыш, – положив трубку, Джонни возвращается к прежнему тону. – Иногда заматывают телки. Веришь?
– Не-а… Не верю, – качает головой Муха и мечтательно улыбается. – Как телки замотать могут? Это же… Телки! У них есть сиськи…
– Что сиськи? Сиськи – это анатомия. Просто анатомия. Скучно.
– А что не скучно? – Муха не верит.
Джонни задумывается, и лицо его становится усталым, обиженным, как у маленького мальчика, у которого отобрали игрушку и не объяснили почему.
– Не знаю. Сам не знаю, чего хочу. Веришь? – говорит Джонни и неожиданно начинает читать стихи.
Как будто мы не чужие,
Как будто бы не сироты,
Как будто бы мы когда-то
Были сестрой и братом.
Как будто бы все отныне,
Лишь радостью будет чревато.
И с красным дипломом пилота
Мы начинаем полеты.
– Вот так хочется, Муха. Но так не бывает.
Муха смотрит на Джонни с недоумением.
– Джонни, расскажи мне, в чем прикол. Я со школы не могу воткнуть. Зачем люди пишут эту херню. Зачем они ее читают. Почему они закатывают, мать их растак, глаза, читая стихи. В чем фишка? Вот ты. Ты, типа, любишь стихи. Любишь, да?
– Я?! Я люблю? Да мне все равно, – усмехается Джонни, и его голос снова становится легкомысленно-небрежным, даже немного презрительным. – Девушки любят, когда я читаю им стихи. Их это вставляет по полной. Прям как волшебная палочка. А потом и я тут как тут. Тактика просто…
Джонни бахвалится, но видно, что это бахвальство скрывает нечто иное. Может быть, то, что Джонни скрывает сам от себя. Муха качает головой недоверчиво.
– Нафига они тебе, если скучно?
Джонни пожимает плечами.
– Ну… Так. Не знаю. Что-то надо делать.
Опять звонит мобила, и он отвечает:
– Да, Зайчонок. Конечно! Разумеется! Да! Зайду за тобой в гостиницу. Конечно. Ты же моя самая любимая, Зайчатина. Обнимаю. Ну, все. Давай собирайся. Не забудь ничего, все упакуй как следует. Конечно, помогу.
Джонни выключает мобилу.
– Так. В четыре – Зайчатина, в пять – Малышатина, потом от нее удрать к Кошатине. К злобной Пантерочке. Как бы не обожраться мне сегодня!
– Ты что? С тремя в один день? – изумляется Муха.
Джонни загадочно молчит и смотрит за горизонт, туда, где на выпуклой плоскости моря, будто на боку елочного шарика, виднеется маленький кораблик водоизмещением, вероятно, тысяч двадцать тонн, а то и поболее. Море плещет, море швыряет волны на песок. Ветер ласкает воду и землю, тела людей и кроны деревьев, стебли осоки и крыши домиков. Это солнце согревает своим дыханием своих детей.