Играла музыка. Рашида Стикеева
рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
– Всё!– Она спрыгнула на землю и тряхнула головой, уняв дрожь в теле.– Домой пора! Мама волнуется.
Ирина никак не могла справиться с возникшим желанием нежно обнять его или положить руки на плечи. До этой встречи у нее не возникало желания класть руки первой и тем более обнимать, кого- либо из своего окружения. Наоборот, хотелось хлопнуть портфелем все того же Разуваева и его дружков, но всё это осталось там.….в школе, почти в детстве. Здесь же была совсем другая ситуация: взрослая, наполненная чувственной романтикой.
Сергей, в свою очередь, ощущал трепет. Разница была в том, что она внешне старалась ничем не обнаруживать своего волнения, в то время как он краснел и страшно смущался. Его смущение передавалось ей.
Но все равно было так хорошо! Хотелось подпрыгивать то на одной, то на другой ноге и с каждым подскоком уноситься в небо. Все кружило мягким туманом: звезды, стихи, теплая мужская ладонь…
Двинулись в обратную сторону. Шли рядом, держались за руки, он читал стихи, она
слушала, закидывая голову, собирая глазами низкие подмигивающие звезды….
К дому шли дорожкой между кустами. Кусты почему-то раскачивались за спиной, хотя ни малейшего ветерка не было.
–Вот… Пришли.
–Будем прощаться, – он наклонил голову и весь подался вперед.
«Сейчас поцелует!» – она выпрямилась и напустила на себя строгость для достойного отпора. Было такое правило у нее, поцелуй без боя не давать, тем более первый. Чувство смешивалось с острым желанием ускорить, перейти, наконец, чувственный барьер. Она не будет сильно сопротивляться, так… скорее для общих правил правильных барышень и выпустить истомившее за вечер желание. Но он вдруг полез в нагрудный карман, нашел клочок бумаги и принялся что-то быстро чиркать, при этом сильно наклоняясь вперед, стараясь попасть в световой круг фонаря. Потом протянул ей записку.
–Это ленинградский адрес и телефон. Сестру зовут- Света… на всякий случай. Завтра придете? – быстро проговорил он.
– Хорошо…– Ирина растерянно взяла записку.– Как приеду в Новосибирск, сразу напишу. Да, завтра… приду… проводить.
Справившись с растерянностью, Ирина тряхнула пышным хвостом, встала на цыпочки, одновременно вскинув руки, обхватив Сергея за шею, горячо поцеловала, куда попала, сама не поняла: то ли в щеку, то ли в губы. Затем кинулась к подъезду, вскочив на ступеньки, махнула рукой:
– Пока!
– Ирина, вы у меня здесь!– Сергей приложил руку к груди.
На свой третий этаж взбежала, громко дыша, скинула в прихожей туфли и ринулась на кухню.
–Мам, это я!– громко сообщила она сонной матери.
Жадно напившись воды из-под крана и утерев рот тыльной стороной ладони, не уняв частого сердцебиения, подошла к окну. Он стоял в блеклом круге фонарного света, подняв к окнам казавшееся очень белым лицо. Тень от его фигуры была не только неестественно вытянутая, но будто изломанная, вся в углах.
Еще