Играла музыка. Рашида Стикеева
уже с явными признаками надвигающейся болезни, она доставила детей в Игарку. Дальше везти не разрешалось. Там же находилась комендатура, где раз в месяц полагалось отмечаться. Эта северная точка долгое время сохраняла статус места, куда после окончания сроков и «потепления» режима съезжались бывшие ссыльные Крайнего Севера.
Юрис, он же Юрий Иванович, инвалид детства, никогда не воспоминал Агапитово, к тому же тема эта была строжайше запрещена властями. Один раз, вначале семидесятого года, к нему домой на встречу напросилась дерзкая журналистка из центральной молодежной газеты. Живо интересовалась всем, в том числе: подаст ли Юрий Иванович на компенсацию от государства, как «лишенец» и «сын врага народа» в прошлом?
Тема, еще находившаяся под грифом «секретно», тем и притягательная, хотя уже не смертельно опасная, была бы бомбой для Нового Севера.
После первых вопросов – как им удалось остаться в живых, почему про их палаточный городок власти просто забыли, на какую сумму рассчитывает семья Макаровых, – Юрий Иванович, и без того бледный, начал сереть лицом. Елена побежала за каплями и водой, умоляя журналистку уйти, а Юрочку – не волноваться. Но не волноваться он не мог, уж очень страшными были детские воспоминания.
В Агапитово, где царили мрак и голод, ему исполнилось семь лет. Много месяцев он и трехлетняя Леночка просидели в землянке на нарах, ни разу не поднявшись наверх. Морозы стояли страшные, одеваться им было не во что. Те лохмотья, что были на них, не спасали от холода.
Елена в отличие от своего больного мужа ничего не помнила, только с младенчества у нее осталась какая-то сверхъестественная мерзлявость. Мать Леночки, по словам все той же Инги, умерла от холода. Попросту примерзла к своей подстилке, так как спала в палатке, на морозе, вместе со всеми.
Так вот и получилось, что из Агапитово сердобольная литовка перевезла своего и чужого ребенка, вначале в деревню Носовая, в пятидесяти километрах по Енисею, где были нормальные дома и какое-никакое питание. Там они немного отъелись, подлечились и, там же, Инга устроилась в рыболовецкую артель при колхозе «20 лет Октября». А через несколько лет разрешили выехать в Игарку.
При первой же регистрации Инга записала Юриса – Юрой. Фамилию сыну и себе взяла погибшего при установлении советской власти в Литве гражданского мужа Ивана Макарова, не отрицая при этом отца зажиточного хуторянина. Вторая регистрация превратила маленькую девочку Хелене, дочь приволжских немцев, в Елену Федоровну Шпицеву. Отказав, тем самым, и документально, в самом факте существования родного отца Фридриха Шпица. На Леночку же оформила опекунство, как родственница.
Катерина присоединилась к ребятам чуть позже. С Леной они ходили в один класс, хотя она была немного старше. Юру она долгое время терпела ради Леночки, но потом они привыкли друг к дружке, скорее от отсутствия других вариантов дружить с этой