Вороньи тундры. Геологический сезон – 1973. Алексей Болотников
«Их разыскивает милиция» и боюсь в любой момент обнаружить среди вас одно из них.
Пал Палыч хохотнул и громко захлопнул скоросшиватель.
– Вы шизик, мальчик. Вас следует лечить. Но сейчас главное – не ваш комплекс. Главное – ящики. Вечером мы вылетаем в Вороньи тундры! На вертопрахе! Фьють!.. – и он принялся раздеваться.
– А может, грузовичок, Паша? – снова загрустил Кеха. Три центнера экспедиционного груза изрядно омрачали нескучный вояж.
– Нечем рассчитываться, – шеф побарабанил пальцами по пустой фляжке и поднялся на ноги.
Раздевшись, парни схватили самый тяжёлый вьючник и, одной рукой отмахивая оживившийся комариный сабантуй, побежали к стоящему у озерка вертолёту.
– Крест, говоришь, да?.. Не от большого ума этот крест – от ленивого. Горе от ума… сизифы российское… Зачем всё на пуп брать?.. Думать надо! Где местный эскалатор? Где электрокар? Почему ящики туда, а не машину – суда? Где полуторки, как средство передвижения? А в вузовской обязаловке – физхимия и химфизика, сопромат и детали машин… Техмех, наконец. Ты это проходил?.. А прошёл – действуй! Верни Родине долг, …дай, руку перехвачу… дай Родине эскалатор «Иркутск-тундра», микрополуторку – но дай! А крест… крест – в музей!
– Перекур, – оборвал Пал Палыч страстную филиппику младшего лаборанта. – Ум, сопромат – это хорошо. А таскать – надо. Этот крест нам от предков достался. Можно уточнить – от обезьян. Правда, до нас дошёл в облегчённом варианте. Бери!
– Вот это, – Кеха лягнул вьючник, – в облегчённом? А ты оптимист…
От вертолёта отошёл человек и что-то прокричал. Пал Палыч встрепенулся и живо ухватился за ремень вьючника.
– Бери же!..
Семёнов привстал. В сторону вертолёта он сделал недоумевающий жест, одновременно движением руки останавливая прыть шефа. Человек у вертолёта замахал руками, давая отбой. Семёнов побежал ему навстречу и вскоре, не спеша, вернулся.
– Машину подадут к складу. Это обычный, – он подчеркнул, – обычный! приём погрузки. Вот те и крест!.. В порядке наказания за бессмысленный оптимизм надо бы вернуть вьючник на место на… твоём хребте. Но я добрый, я помогу… – И он уселся на вьючник, рядом с шефом, спиной к спине.
Молчали.
Кеха кожей чувствовал, что шеф обиделся. И пусть! Виноват. Постеснялся спросить о порядке погрузки. И всё же Семёнову было неловко за свою бестактность.
– Да! – вдруг вспомнил он, – так вот, суть-то в том, что мы, русские сизифы, изобретательно организуем трудности, а затем бодро начинаем их преодолевать… Пример – повышенные обязательства. Так? Встречные планы? Правильно я говорю?..
Но шеф молчал. Замолчал и Семёнов. Он покусывал травинку, щурил глаз и, казалось, потерял к собеседнику всякий интерес. А через минуту, не оборачивая головы, сменив интонацию, снова спросил:
– И всё-таки, Паша, почему мы не пользуемся законными правами? Вертолётчики диктуют нам свои условия: туда не полечу, здесь