Молодой. Рома Хороший
Да мы уже на Олимпе…» – мурлыкал внутренний голос Ромы. В этот момент она целовалась особенно искусно! Рома перехватил инициативу. Вначале мальчик завладел нижней её губой, более полной и сочной, затем – верхней, не менее сладкой, потом обеими сразу. Она приоткрыла рот, впуская его. Их трепещущие языки переплелись в страстной борьбе. Ника извивалась всем своим упругим телом, тесно прижавшись к Роману, словно прилипнув, и еле слышно постанывала.
Глаза её были закрыты. Рома ждал, вот – вот она их откроет. Руки юноши скользили в этот момент по бёдрам Ники, затем его ладони стали ритмично и сильно – то сжимать, то растягивать ягодицы девушки. Правая ладонь Ромы проникла между её бёдер, плавно скользнула вверх – пальцы нежно коснулись её самого сокровенного.
Она застонала чуть громче, и… распахнула свои бездонные, цвета морской волны, колдовские очи. Ромины зрачки мгновенно расширились и он стал медленно погружаться в изумрудную пучину…
– Я хочу тебя, моя богиня… – хрипло прошептал он.
– И я тебя, мой сладкий рыжий котик… – промурлыкала девочка.
Рома легко подхватил Нику на руки и устремился на противоположную сторону горной вершины, оглянувшись прежде на мгновение и глянув вниз. Удовлетворённо вздохнул, убедившись, что «русо туристо» карабкаются в гору ещё очень далеко внизу.
– Русо туристо. Облико морале! – громко крикнул он, засмеялся, и помчался мощными прыжками, со своей драгоценной ношей на солнечную сторону горной вершины, к небольшому гроту. Ника тоже весело смеялась, уткнувшись чуть вздёрнутым носиком ему в грудь…
Это было время любви. Рома познал взрослую любовь. Теперь в душе он тайно гордился новым достижением. «Я – мужчина! – ликовал его внутренний голос. Но… всё же, по большому счёту, это было время любви особенной. Любви платонической: чистой, светлой, дивной.
Чудесное, золотое время. Когда тонкие дурманящие ароматы цветущих абрикосов, или черёмухи, или сирени, волновали юную душу романтика Ромео и заставляли его сердце биться чаще. Эти чарующие благоухания наполняли чистый и тёплый, какой – то тягучий, вечерний воздух родного Коканда. Когда в сияющем безоблачном небе трогательно, непередаваемо – остро и одновременно как – то жалобно, пищали стрижи, неуловимо – быстро прочерчивающие свои замысловатые траектории под синим куполом неба.
Когда на заре мило ворковали и целовались голуби с голубками, а влюблённые парочки подражали им, тоже на рассвете. Или напротив, когда стемнеет – в укромных местечках, вдали от любопытных глаз. Первые невинные и робкие поцелуи, несмелые и нежные объятия, горячий шёпот извечных слов о любви…
Бои без правил
Не тот велик, кто никогда не падал,
а тот велик – кто падал и вставал!
Конфуций
Характер юноши формировался при сложных жизненных обстоятельствах. Несмотря на отличное прилежание и примерное поведение