Полудочка. Виктор Улин
дороги, Ганцев быстро взглянул на полудочку.
– Типа того, – он кивнул и снова уставился вперед.
Они перебрасывались фразами, понятными только двоим, да еще коршуну, который видел все происшедшее.
Но пассажиры были слишком пьяны и довольны жизнью, чтобы вникать в чужие загадки.
– Нет, «Эльдорадо» не пойдет, – сказал Ганцев через километр, обогнав на кик-дауне пылевое облако, внутри которого ехал автопоезд. – Кабриолет – машина для цивилизованной страны, а в России можно ездить, только задраив все люки.
«Хаммер» ревел уверенно, он был полностью доволен и хозяином и жизнью.
– На самом деле я тебя вижу в вишневой «Шевроле Импала» шестьдесят второго, года моего рождения. Твои пропорции, вообще ты, только на колесах. Но, увы, на такой старой машине ездить нельзя, только любоваться. Я подарю тебе трехсотый «Крайслер», тоже красный.
Ксенька не ответила, она думала о чем-то своем.
Воровато оглянувшись и убедившись, что сзади все заняты собой, Ганцев протянул правую руку, положил ее на широчайшую консоль за селектором.
Почти сразу ладонь ощутила прикосновение тонких пальцев. Они уже понимали друг друга без слов.
6
– Рит, ты прости меня, пожалуйста, – сказал Ганцев, прижавшись щекой к Маргаритиной груди, спрятанной вискозной рубашкой.
– За что? – спросила она, не реагируя на прикосновение.
– За все, – ответил он, не вдаваясь в подробности.
В памяти промелькнул плотный солнечный свет, вкрадчивый запах сена и миг высшего блаженства, достигнутый одновременно – чего с другими женщинами не случалось.
Обо всем том никто не мог узнать.
Но Ганцев знал и вина – перед самой Ксенькой, перед Виктором и Эллой, даже перед услужливым Артемием, а прежде всего перед женой – жгла до такой степени, что ее следовало выжечь дотла неясными признаниями.
– За то, что устроил это шоу Нарциссо на дороге, – пояснил он, переводя стрелки на известное. – Глупо, трижды глупо. Но…
Жена молчала.
–…Захотелось доставить девчонке удовольствие. Возвысить ее над этим Артемием. Витька, лишенец, не думает о том, что дочери нужен не только быт, но имидж. Прости меня, Рита.
– Ты помнишь, что сказал Иоанн Предтеча, когда Христос подошел к Иордану? – спросила жена.
– Не помню. То есть не знаю. Библию не читал, не было времени.
– Я тоже не читала, но это знаю.
Маргарита повернулась на бок, грудь ускользнула.
– «Не тебе креститься от меня, а мне креститься от тебя.»
– Ты это к чему? – уточнил он.
– К тому, что у нас то же самое. Не тебе виниться передо мной, а совсем наоборот.
– Почему?
– Потому, что я спокойно сижу в белом халате у себя в поликлинике, принимаю даунов и энцефалопатов, говорю глубокомысленно и назначаю перинки Фрейка, которые ничему не помогают. Отрабатываю зарплату и больше ничего. А ты работаешь, как волк…
– Работает вол, тупая парнокопытная скотина, – поправил Ганцев. – А волк