Уроки вежливости для адвоката. Вера Эпингер
Нехорошо получилось… Хотела даже унять себя, правда-правда, но Державин уничтожил желание на корню.
– Ничего страшного, Артём Фёдорович, – о как! Значит, это я только Евгения? Что за дискриминация по половому признаку? – Были заданы правильные вопросы и лучше сразу развеять все сомнения, дабы не создавать недопонимание, – спокойно произнес Максим, не сводя с меня глаз, и добавил: – Так вот, Евгения, не всё в этой жизни измеряется деньгами. Мне жаль, если вы этого не понимаете.
– Вадимовна, – отозвалась я, кровожадно улыбнувшись на приподнятую бровь Державина. – Меня зовут Евгения Вадимовна, – повернулась к чуть ли не скрипящему зубами Артёму, словно не услышав последнюю фразу мужчины. – Начнём? Не стоит задерживать Максима Алексеевича. Он человек занятой, каждая минута на вес золота, не так ли?
– Я с тобой позже поговорю, – предупредил редактор. С удовольствием! Хочется же посмотреть на Дорофеева в гневе – пора бы и на своей шкурке прочувствовать силу его слова.
И правда дел наворотила. Уронила его авторитет перед Державиным. Нехорошо получилось… Но излишне сладкая и самоуверенная улыбка на лице кое-кого рождала в голове отнюдь не приличные мысли, и тюканье ломиком – лишь цветочки. Нельзя быть настолько раздражающим! Нет, серьёзно, я ни разу не встречала человека, который бы спровоцировал меня на ехидство с первой встречи. Да чего там встречи… с первого взгляда!
За полтора часа, в течение которого мы исползали «Мерседес» вдоль и поперек, пересняли всё, что можно, и наездились вволю, я поняла, что Державин может быть нормальным человеком. По крайней мере он не мешался, разговаривал вежливо и вообще вёл себя примерно-показательно. Пока ребята не вернулись в фургон, и мы с ним не остались одни.
Артём ушел на перекур, а я заканчивала фотосъемку салона, когда хозяин дорогого паркетника подошёл со спины.
– У вас ужасное воспитание, Евгения, – произнёс он, и я резко развернулась, уставившись снизу вверх в бесстыжие глаза.
– Рыбак рыбака видит издалека? – усмехнулась, с удовольствием отмечая, как Максим чуть не заскрипел зубами. Радует, что не я одна так неадекватно реагирую.
– Вы невыносимы. Я искренне сочувствую вашему молодому человеку.
– Спасибо! – благодарно выдохнула я. – Ваше сочувствие – бальзам на его израненную душу!
Как предсказуемо. Пробует надавить на вероятное слабое место, используя сарказм и ехидство. Что я должна была ответить? Что сочувствовать некому? Ага, уже бегу и спотыкаюсь. На любовные финтифлюшки у меня времени нет, да и мало какой парень вытерпит, что его девушка, во-первых, пропадает сутками незнамо где, во-вторых, общается только с мужчинами, и, в-третьих, характер имеет далеко не женский.
– Рад, что снова помог, – в тон мне отозвался Державин. – Вы закончили?
– Если бы вы меня не отвлекали, уже давно уехали по своим делам, – я ненавидела, когда меня торопили. Как говорится, спешка нужна только при ловле блох.
– Да неужели? По-моему, последние пять минут вы только