Двадцать тысяч лье под водой. Жюль Верн
на сфинкса.
После томительного молчания он снова заговорил:
– Итак, я долго колебался, но наконец решил, что могу совместить свои интересы с тем состраданием и участием, на которые имеет право каждое живое существо. Вы останетесь на моем судне, вы будете здесь свободны, и взамен этой свободы – свободы, разумеется, относительной – я поставлю вам одно условие. Если вы дадите мне слово, что выполните его, мне этого будет достаточно.
– Говорите, милостивый государь, – отвечал я. – Я полагаю, условие ваше такого рода, что честный человек может его принять?
– Вы не ошиблись. Вот какое это условие: очень возможно, что некоторые непредвиденные обстоятельства вынудят меня удалять вас время от времени на несколько часов или на несколько дней в ваши каюты, или, как вы говорите, в тюрьму, без права выходить оттуда. Я не желаю насилия и потому требую в этом случае беспрекословного повиновения. Действуя таким образом, я беру на себя всю ответственность, разрешаю вам все наблюдать и обследовать, но вы не будете свидетелями событий, которые я желаю сохранить в тайне. Принимаете вы это условие?
Значит, на борту подводного судна происходили такие вещи, которые могли видеть только люди, «стоящие вне общественных законов»! Значит, здесь было много всего.
– Мы принимаем, – отвечал я. – Но позвольте, милостивый государь, задать вам один вопрос!
– Извольте.
– Вы сказали, что мы будем полностью свободны на бор ту вашего судна?
– Совершенно свободны.
– Так я хотел бы знать, что вы подразумеваете под этой свободой?
– Вы можете свободно ходить по всему судну, осматривать его, наблюдать за всем, что здесь происходит, за исключением тех редких случаев, о которых я уже говорил, – одним словом, вы будете пользоваться такой же свободой, какой пользуются и мои товарищи.
Очевидно, мы не поняли друг друга!
– Извините, милостивый государь, – возразил я, – ведь свобода, которую вы обещаете, – это свобода узника в стенах темницы! Подобная свобода не может нас удовлетворить!
– Однако придется удовлетвориться.
– Как! Мы должны отказаться от надежды увидать родину, друзей, родных?
– Да, должны. Вы должны отказаться от тяжкого земного ига, которое люди называют свободой. И это вовсе не так трудно, как вы полагаете.
– Что касается меня, – вскрикнул Нед Ленд, – я не дам слова отказаться убежать отсюда!
– Я вашего слова и не прошу, мистер Ленд, – холодно ответил капитан.
– Капитан! – вскричал я, не владея собой. – Вы пользуетесь нашим положением! Это жестоко… бесчеловечно…
– Напротив, это милосердие. Вы мои пленники, вы взяты в плен на поле битвы. Я вас держу на своем судне, хотя мог бы бросить вас в пучину океана. А я сохранил вам жизнь. Вы на меня напали! Вы проникли в тайну, в которую проникать ни один человек не должен, – тайну моего существования! И вы думаете, что я позволю вам вернуться на землю? Никогда! Я буду удерживать вас здесь ради своей безопасности.
Эти