Квини. Кэндис Карти-Уильямс
не было.
Дарси охнула.
– Меня все это убивает. Я так хочу, чтобы все наладилось, – сказала я, кладя голову к Дарси на плечо. – А вдруг это конец?
– Не конец! – заверила меня Дарси. – Том любит тебя, просто ему больно. Вам обоим больно, не забывай. Весь этот перерыв нещадно бьет по его гордости. Мужчины не любят признавать, что где-то облажались, а тем более в отношениях. Я как-то предложила Саймону сделать перерыв, а он в ответ записал нас обоих на прием к своему психотерапевту и проколол бровь. Все наладится, – Дарси прижалась ко мне головой. – Кстати, что тебе вчера сказали в больнице? Ты же была на УЗИ?
– А, все хорошо, – не было смысла ей рассказывать. – То ли стресс, то ли что-то такое.
– Том же с тобой ходил?
– Нет, он уехал в Питерборо, еще в воскресенье вечером. Мы с тех пор не виделись и не разговаривали.
– Да ладно? – взвизгнула Дарси. – Может, на пару ночей приедешь к нам с Саймоном? У тебя живот все еще болит? Мы можем о тебе позаботиться.
– Нет, все нормально, – сказала я.
Мне больше не было больно, но теперь вместо боли появилось что-то другое, что-то тяжелое, что я никак не могла идентифицировать.
Возвращаться в квартиру, к напоминаниям о моих разваливающихся отношениях, не хотелось и по пути домой я заехала в Брикстон[1] купить ямайского хлеба. Надеялась, что смогу запустить аппетит любимой успокаивающей едой. Я выползла по ступеням из подземки и, поднявшись наверх, остановилась отдышаться.
От уличных торговцев пахло травой, и я, чихая, свернула к рынку. Перепрыгнув через подозрительную лужу, я пошла дальше, сливаясь с толпой, как мне всегда здесь казалось, из тысяч людей. Я дошла до Брикстон-Виллидж и направилась к карибской пекарне, которую помнила еще со времен воскресных походов с бабушкой по магазинам. Я свернула за угол и двинулась к пекарне, но вместо нее уперлась в пафосную бургерную, полную юных парочек. На парнях были яркие футболки слишком больших размеров, а на их спутницах – яркие и слишком дорогие плащи.
Я сникла и зашагала в другую сторону, поворачивая туда и сюда и убеждая себя, что пекарня мне приснилась, а потом снова вернулась к бургерной. Еще минуту я стояла на месте, пытаясь вспомнить, как когда-то туда заходила.
– Привет-привет, как дела твои, Сьюзи? – бабушка улыбнулась пухлой ямайской женщине за стойкой. В пекарне стоял сладкий аромат. Не приторно-сладкий, а сахарный, теплый и знакомый. Я встала на цыпочки и увидела ее кипенно-белый фартук, покрывавший мягкий круглый живот.
– Хорошо, дорогуша, спасибо, сама как? – ответила женщина, сверкнув золотым зубом. – А малышка-то растет!
– Уж растет так растет! – хихикнула бабушка в ответ.
Я подняла на нее взгляд и нахмурилась.
– Да что ж ты так кривишься? Она просто сказала, что ты выросла, – подбодрил меня показавшийся из рабочего помещения пожилой ямаец.
– Она у нас очень чувствительная, Питер, – бабушка отмахнулась от меня. –
Брикстон – район на юге Лондона, где расселили первых переселенцев с Ямайки в 1948 году (Ямайка была британской колонией в 1655–1962 гг.). Район иногда называют «маленькой Ямайкой».