Потоп. Генрик Сенкевич
а хуже всего девкам. Им уже мало дворовых, они по деревне за ними гоняются.
Снова наступило молчание. Щеки девушки покрылись ярким румянцем.
– Когда ожидают пана?
– Они и сами не знают, да слышал я вчера, что они все завтра собираются в Упиту. Уж и лошадей велели приготовить. Верно, заедут и к вашей милости просить пороху и людей.
– Они заедут ко мне?.. Прекрасно. Ступай на кухню. Больше ты не вернешься в Любич.
– Пошли тебе Господи счастья и здоровья! Панна Александра решила, как ей нужно поступить.
На другой день было воскресенье. Утром, прежде чем дамы из Водокт успели уехать в костел, явились паны: Кокосинский, Углик, Кульвец, Раницкий, Рекуц и Зенд, а за ними вооруженная любичская дворня, ибо вся компания собиралась идти на помощь Кмицицу в Упиту.
Панна вышла к ним навстречу спокойная и гордая, совсем непохожая на ту, которая встречала их несколько дней тому назад; она едва кивнула головою в ответ на их низкие поклоны. Они подумали, что это с ее стороны осторожность, вызванная отсутствием Кмицица.
Первым выступил Кокосинский, но на этот раз он был уже смелее и проговорил:
– Ясновельможная панна ловчанка. Мы заехали сюда по дороге в Упиту выразить вам свое почтение и попросить пороху и оружия. Прикажите ехать с нами и вашим людям. Мы возьмем штурмом Упиту, а всем этим лапотникам слегка пустим кровь.
– Дивлюсь я, – ответила молодая девушка, – что вы едете в Упиту. Я сама слышала, как пан Кмициц велел вам сидеть в Любиче, и думаю, что вы, как подчиненные, должны исполнять его приказания.
Услышав эти слова, молодые люди переглянулись в изумлении. Зенд вытянул губы, точно собираясь свистнуть по-птичьи, а Кокосинский стал почесывать затылок.
– Право, можно подумать, что вы говорите с крепостными пана Кмицица. Правда, мы должны были сидеть дома, но вот уже четвертый день, как Ендрек уехал, и мы решили, что там что-то происходит, и наши сабли могут пригодиться.
– Пан Кмициц поехал не на войну, а усмирить и наказать солдат, что могло бы случиться и с вами, если бы вы его ослушались. Кроме того, с вашим появлением там прибавилось бы еще больше бесчинств и кровопролития.
– Трудно с вами спорить. Не откажите снабдить нас порохом и людьми.
– Ни людей, ни пороху я вам не дам, слышите?
– Так ли я понял? – ответил Кокосинский. – Неужто вы пожалеете таких пустяков даже ради спасения Кмицица, Ендрека? Неужто вы предпочитаете, чтобы с ним случилось какое-нибудь несчастье?
– Самое плохое, что может с ним случиться, – это быть в вашей компании!
При этих словах глаза молодой девушки метнули искры, и, гордо подняв голову, она направилась к буянам, а те с изумлением попятились назад.
– Бездельники, – сказала она, – это вы, как злые духи, подстрекаете его ко всему дурному. Я знаю вас, вашу развращенность и ваши бесчестные поступки. Закон преследует вас, люди от вас отворачиваются, а на кого это ложится пятном? Все на него.
– Вы слышите, товарищи? Слышите? Что это такое? Не сон ли это? – крикнул Кокосинский.
Девушка подошла еще ближе к ним и, указывая рукой на дверь, сказала:
– Вон отсюда!
Все