Грани выбора. Сила характера против силы обстоятельств. Николай Борисов-Линда
будто кто-то накинул белую простыню и продолжал откуда-то сверху разбрасывать хлопья пуха. Крупные снежинки падали медленно, словно нехотя, меняя собою мир, и мир изменился.
Александр прислушался к себе: «Почему мне не радостно и в то же самое время не горько? Почему в душе у меня всё замерло, онемело? Да, да, покуда Киры не было, мир не менялся. Он держался на наших мыслях, желаниях, чтобы сын вернулся. И вот он дома, и мир изменился. Он стал холодным и неуютным. Он забрал дорогих людей, заставил осмыслить, что ничто не вечно. Да мы и без него это знали. Зачем же так жестоко, зачем же так бессердечно?»
Александр полной грудью вдохнул в себя холодный воздух и закашлялся. В приступе кашля он не заметил, как к нему подошёл сын.
– Пап, пойдём домой, а то простудишься, – он оглянулся вокруг. – Ух ты, зима пришла, а я даже лето не видел.
– И я, сын, тоже лето не видел. В суете каждодневной в никчёмности кувыркаешься, а жизнь проходит. Оглянуться боязно…
– Ладно, пап, перестань, – он полуобнял отца и увлёк к двери. – Завтра утром КамАЗ приезжает из Донецка. Лёшу привезут. Мне надо их встретить, а обратно они через три дня поедут. Обратно гуманитарный груз повезут. Ты мне Кузю дай, я ребят встречу, провожу по городу к дяде Коле, а потом сразу домой.
– Хорошо, Кира, а может, я с тобой?
– Нет, пап, не надо. Я приеду, потом все вместе к дяде Коле поедем.
– Хорошо, – Александр склонил голову. – Хорошо.
4
В спальне горел ночник. Жена уже лежала в постели, смотрела телевизор. Александр сбросил с себя халат и залез под одеяло. Он вытянулся во всю длину своего тела, закрыл глаза. Жена повернулась к нему:
– Саша, телевизор будешь смотреть?
– Нет, выключай, – ему не хотелось говорить. Легкая прохлада постели успокаивала, хотелось лежать не двигаясь.
– Спокойной ночи, – жена выключила ночник, телевизор. Комната погрузилась в полумрак.
Александр чувствовал, что жена на него смотрит, но он лежал не шевелясь.
– Саша, как же так?..
– Мать, отвернись и спи. Завтра будет не простой день, – но жена не отворачивалась.
– А если бы Кирюшу или тебя вот так привезли мёртвого, что бы я делала, а? Я бы тоже умерла, как Люся от разрыва сердца.
– Мать, прекрати, – Александр приподнялся на локтях. – Ты, что за дурь мелешь? Кира в соседней комнате спит, в другой комнате невестка, а я вот он, рядом. Или ты не веришь? Пощупай, вот он я, живой.
– Ну тебя, Сашка, с тобой ни о чём серьёзном поговорить нельзя.
– Мать, я скоро от твоих серьёзных вопросов выть начну. Отворачивайся и спи, едрит твою кочерыжку!
Жена отвернулась к стенке, жалостливо всхлипывая.
– Ну ладно тебе, Веруня, успокойся, – Александр прижался к жене, нежно обнял, стал целовать в шею, ушко. Жена повернулась к нему и ткнулась в него мокрым лицом:
– Саша, я ведь люблю вас, Сашенька.
– Веруня,