Грани выбора. Сила характера против силы обстоятельств. Николай Борисов-Линда
голову задирать. Подтягивай узду, подтягивай. – Сам берёт бадью в руки и ждёт.
Бык в бешенстве проскочил мимо колодца, но, будто что-то вспомнив, остановился, развернулся и рванул на деда.
Жеребец заржал, почувствовав опасность, встал на дыбы, Александр потянул поводья на себя что было сил. Конь захрапел и пошёл кругом, в ярости грызя трензель, вытанцовывая копытами по земле, и замер.
Александр только видел разлетевшиеся щепы от бадьи и лежащего рядом с колодцем огромного быка.
Всадники спешились и кинулись вязать быку ноги:
– Ну, Кирилл Яковлевич, ты и тореадор, тореадор. Ты не убил его? Мы думали тебе хана.
Дед стоял весь бледный, прямой, что та оглобля, в руках держал сапожный нож:
– Я бы не посмотрел, что он племенной, едрит твою кочерыжку, у меня внучок здесь, а Тургай норовистый… а у меня нога… едрит твою кочерыжку.
Племенной пусть в стойле стоит, там его место… Я бы не посмотрел. Пусть радуется, что я ему глотку не отхватил… А завфермой скажите, увижу его сегодня, я ему ноги пообломаю. А если бы дети попали? Да мало ли кто?
– Так мы его и отгоняли от домов, – один из всадников щерился. – Я не знаю, что ему не нравится, коров, тёлок целое стадо, а он в бега. Кормят, поят, любовь чуть ли не через день, да каждый раз новенькая, а, Яковлевич? Чем не житуха?
– Фомич, ты не зубоскаль. Моли Бога, что всё так обошлось. Если бы что с внучком случилось, я бы сначала его, потом вас… – дед глянул из-под бровей тяжелым взглядом. – Ковбои, едрит твою кочерыжку.
Жена во сне застонала, заволновалась. Александр легонько погладил её по плечу, и она сползла с его плеча, повернулась лицом к стенке, успокоилась.
Он полежал ещё несколько минут, но сон не шёл. Тихонько откинув одеяло, Александр выбрался из постели. Сидя на краешке кровати, он услышал какие-то невнятные шорохи: то ли кто-то ходил по гостиной, то ли разговаривал.
Накинув на себя халат, он спустился в гостиную. Там на диване сидел сын и о чём-то разговаривал по телефону.
– Кирилл, ты чё не спишь? – Тот повернулся к отцу и приложил палец к своим губам.
– Нет, нет, как договорились, так и делайте. КамАЗ я завтра, нет уже сегодня, встречу и через два дня он поедет обратно. Груз к отправке готов. Всё по перечню. Всё, конец связи. Я же сказал, я перезвоню. – Он вопросительно посмотрел на отца:
– Пап, а ты что не спишь? Я сегодня по телефону с дядей Колей разговаривал. Он собирается после похорон ехать в Донецк. Тётю Люсю и Лёшу в одной могиле похоронят. Он на всякий случай и себе рядом с ними место приготовил. Он просил, если его убьют, то чтобы останки обязательно привезли, и когда будут хоронить, то чтобы гроб с его телом рядом с крестной закопали.
– Кира, ты об этом так спокойно говоришь…
– Пап, а как я должен об этом говорить? Да, Лёша погиб, да крёстная умерла, мы скорбим, нам тяжело, но мы-то живы. Или нам тоже умереть?
Я в Новороссии