Царевна-Лебедь с Золотой Горы. Легенды Севера. Сергей Юрьевич Соловьев
что ж ты наделала, – все приговаривала она, не вставая с земли, и бессильно била по траве кулаками, – да за что же…– и зарыдав, упала лицом на свои руки, распростерлась на траве, и её спина все содрогалась от рыданий.
Ильда плакать не могла, даже слезинки уронить у неё не вышло. Лишь присела рядом, и пыталась успокоить мать, гладила её по спине. Поймала себя на том, то её рука не чувствует тепло мамы.
Дигна побежала в дом, и принесла кувшин с водой и деревянные чаши. Налила в одну, и пыталась напоить Мику, но пока не могла. Женщину трясло в судорогах, она присела, подогнув под себя голени, и протянула трясущиеся руки к ключнице. Но Дигна напоила хозяйку из своих рук, поддерживая чашу, но всё равно Мика расплескала немного. Ведунья стала чуть – чуть успокаиваться, и потянула к себе дочь за рукав. Стала прикасаться к её лицу быстрыми поцелуями, приговаривая:
– Всё равно я тебя и такую люблю, не отпущу никуда… Хорошая моя… Знала ведь, что так случиться, – сказала она, коснувшись ладонью своих губ. – Как произошло всё?
Ильда рассказала, как помочь пыталась, как Пирга встал, но не говорит, словно память потерял, но ходит, и быстро. Как Звонко лаял. Но что теперь цвета не различает, и в темноте видит, не сказала. Мика встала, опершись на руку дочери, и подошла к Пирге. Обошла его, смотрела и так и эдак, и сказала наконец:
– Отпусти его , дочка. Мёртвый он, не живой, – и посмотрела на Ильду, – не знала я, что увижу то, что лишь в сказках говорят. Как Ульна разное творила. Тебя слушается?
– Да, что скажу, то и делает, – кивнула, не понимая девица.
– Всё, как говорят, правда, значит…– призадумалась Мика, – Дигна, неси старое корыто. Ты, дочка, отпусти его, – и она взяла ласково дочь за руку, – Не человек он, как кукла теперь неживая. Видимость только, что человек, оболочка одна. А сам Пирга ушёл по Золотому Мосту в страну предков. Зачем тебе с ним играться? Пожалей его.
Девушка тяжело дышала, переводила взгляд с матери, на мёртвого , который казался таким живым.
– Может, оставить его? Не мешает, он так был рад мне всегда, – говорила Ильда, поправляя рубашку на юноше.
– Нельзя так, жестоко это…
– А я хочу! – сказала девушка, топнув ногой, – в подклети посидит, никто и не узнает.
Тут пришла Дигна с большим корытом, и положила ношу на землю.
– Скажи ему, что бы в корыто встал, – сказала Мика.
– Встань в корыто, – сказала твердо Ильда.
– А теперь, Ильда, положи ему руки на лоб, закрой свои глаза, и отпусти его.
Девушка кивнула, нежно посмотрела прямо в глаза умершего, на его, такое дорогое лицо, сжала свои синие губы, и потащила Пиргу в пустой погреб во дворе, где ничего пока не хранили.
– Да что ж ты! – Мика только всплеснула руками, – Ослушница!
Дигна принялась успокаивать хозяйку, гладила по плечу, поцеловала в щеку, как маленькую.
– Успокойся, нам ещё думать, как родне Пирге всё рассказать, что и тела нет… Как он умер , где на охоте погиб, да и собаку и его лося отдать родне надо, а то так не дело тебе поступать…
– Скажем,