На буксире. Владимир Сонин
я и не особенно разбираюсь в оружии, все же могу заключить, что оно относительно современное, изготовленное не более двадцати лет назад.
Говорят, если на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит. И оно выстрелило. Дважды. Но об этом позже.
С ней я познакомился на моей новой работе (надо ли говорить, что с предыдущего места меня выгнали после затянувшегося больничного из-за того случая в кабаке?), и причина этого знакомства была проста до безобразия: мы работали в одном кабинете. Кабинет этот был рассчитан на два рабочих места, которые мы и занимали: одно, у окна, – она, другое, в углу возле двери, – я. Находясь в одном помещении, два человека, независимо от того, что у них на самом деле на душе, даже если там полное безразличие ко всему, и к людям в первую очередь, волей-неволей начинают общаться, и едва ли можно предвидеть, к чему это общение приведет.
Она устроилась немногим раньше меня, и сам этот факт того, что в этой конторе мы оба были людьми новыми, в какой-то мере нас объединял. Сначала меня несколько удивляло то, что двух новых сотрудников посадили вместе в отдельную комнату, но, в конце концов, для меня, как, думаю, и для нее, это не имело никакого значения. Первым делом я достал свой календарь с крестами, который забрал с прошлой работы, и повесил на стену. Она посмотрела на него с выражением удивления и вопроса, но ничего не сказала. Впрочем, она вообще никогда ничего на этот счет не говорила.
По понедельникам я иногда рассказывал ей про свои выходные, и она, слушая, старалась сохранять на лице равнодушное выражение, что было весьма благородно с ее стороны, потому как сквозь это напускное равнодушие я мог ясно разглядеть отвращение. А может быть, мне просто так казалось, потому что я, признаться, и рассказывал-то ей обо всех своих похождениях с одной только целью – вызвать омерзение, заставить ее чувствовать по отношению ко мне то же самое, что я сам чувствую по отношению к себе. Возможно, это с трудом поддается объяснению, и мне неизвестно, делает ли так каждый, но я ощущал потребность с кем-нибудь разделить мое отношение к себе, и этим кем-нибудь, скорее всего по той простой причине, что просто часто находилась рядом, стала она.
Глава 4
Карьера ее на прошлой работе перестала иметь всякие перспективы после того, как она заявила своему руководителю, что он ассоциируется у нее с бутылкой. И дело было бы не так паршиво, если бы она сказала это, находясь с ним наедине, а не в присутствии десяти сотрудников. Хватило же соображения! Кстати говоря, впоследствии меня не раз еще удивляла эта ее резкость, вернее, какое-то неумение держать в себе то, что нельзя обнажать, сыгравшее с ней потом злую шутку.
Если бы она сказала нечто подобное мне, я бы скорее даже порадовался, потому что это, в сущности, было бы правдой, а я люблю, когда говорят правду, – или, по крайней мере, делаю вид, что люблю. А он, будучи, возможно, совсем не мстительным, после этого случая (хотя я не исключаю, что были и другие, о которых она мне не рассказывала) решил, что ее карьеру следует слегка притормозить,