Каждый охотник (сборник). Сергей Малицкий
я морщусь. – Ты заставляешь меня говорить о вещах, которые я и сам все еще не могу обозначить точно. Это как огонь. Ты же сама начала с того, что Марк, к примеру, уже остыл. А я не был тогда остывшим. Я пылал. И я думал, что счастье мамы вот в этом моем огне. Ей только нужно откликнуться, согласиться. И тогда все будет хорошо. Во мне много огня, его хватит нам надолго. Очень надолго. Понимаешь, – я наклоняюсь к Ольге, – моя сила была в том, что я и вправду был уверен, что так, как люблю ее я, никто не будет и не сможет ее любить.
– В этом твоя глупость? – спросила Ольга.
– И в этом тоже, – вздохнул я. – Но больше всего в том, что я развел слишком жаркий костер. Ей не пришлось разводить свой.
– И? Твой костер прогорел?
– Нет. Не знаю. Нет. Но он ее уже не согревает. Давно.
– Может быть, она привыкла к холоду? – спрашивает Ольга.
– Может быть, я привык к холоду? – отвечаю я ей.
– То есть, все? – разводит она руками. – Все, значит, все?
Я думаю. Потом осторожно говорю.
– Не все. Но дальше, наверное, вот так.
– Не хочу так, – надувает губы Ольга.
– Я тоже так не хочу, – вздыхаю я. – А что делать?
– Раздевайтесь, – говорит Маша и начинает расстегивать платье.
Я путаюсь в пуговицах. Она отлично сложена. Не как Лидка, И дело не в возрасте. Хотя и в возрасте. У Маши чуть больше грудь, чуть уже бедра, но фигура не мальчиковая, а спортивная.
– Качалка, – объясняет она, поймав мой взгляд. – Тут на Заводе есть. Абонемент недорогой. Тренажеры. бассейн. Сейчас немного запустила себя, но тут, – она проводит рукой по плоскому животу, – даже были такие… квадратики. Ничего так?
– Много чего, – решаюсь я пошутить.
– Хорошо, – она подходит к воде, отворачивается, дает мне справиться с брюками. – Вода теплая, – переходит на ты, не глядя на меня. – Иди сюда.
У нее светлый купальник. В воде он сразу намокает и становится прозрачным. Я тороплюсь войти в воду по пояс. Мои совсем не плавательные трусы вздуваются пузырем. Она смеется. Ложится в воду у берега. Теплая вода чуть перекатывается через ложбинку спины. Я ложусь рядом. Она говорит тихо.
– Надо сначала привыкнуть к воде. Ничего нельзя делать насильно. Привыкнуть. Подружиться. Это как секс.
– Плавать – это как секс? – уточняю я. – Тогда я умею плавать.
– Файка – какой по счету ребенок? – спрашивает Маша.
– Седьмой, – гордо отвечаю я.
– Марафонец, – уважительно кивает Маша и улыбается. – Или спринтер. Семь раз.
– Ну, это уж… – я пытаюсь развести руками в воде, получается, будто я похлопываю плавниками.
– Пошли, – она поднимается, показывает на мгновение ставший прозрачным треугольник трусиков и тянет меня за руку на глубину.
Дно на этом пляже песчаное, твердое и чистое. Редкость.
– Успокойся, – волны облизывают ее грудь. – Ничего страшного. Человек сам по себе плавуч.