Кремль спокойствия. Ирина Тихолоз
как выглядит, и выглядит ли вообще, Святое Я сложно воспринимать земным умом, но все же можно. Оно примерно представляет собой точку, ничтожно малую, но бесконечно огромную, хорошо запрятанную в самых глубоких слоях времени и пространства. Точка неуловимо, но, если поймаешь, ослепительно мерцает тем, жалким подобием чего является свет даже в самом его чистом и первозданном виде.
С сестрами мы часто встречаемся без всяких аватаров, обнажив свои Святые Я. Наше взаимодействие похоже на танец импульсов того самого ослепительного мерцания, исходящего из наших точек. Но это больше похоже не на картинку, а на безгранично объемное ощущение, неизбежно включающее в себя и яркую визуализацию. Запредельно отдаленно это напоминает то неуловимо прекрасное, что возникает в нас, когда мы видим магически причудливую игру света: в бликах быстрого ручейка, дождевых каплях на солнце, в таинственном блеске ползущих по стене лучей сквозь узор занавески, в солнечном зайчике, оживающем на столе через граненый кувшин с водой. Каждый раз мы словно видим маленькое, привычное, но все же чудо, в которое не сразу можем поверить и поэтому на мгновение охотно и самозабвенно завораживаемся.
Когда мы с сестричками очнулись, их земные аспекты попрощались с моим по всем человеческим канонам: с объятиями, долгими взглядами и даже смешным, нелепым «посидеть на дорожку». В надземных пространствах мы можем встретиться в любое время, но ничто не заменит материальное общение. Нашей совместной практикой мы в очередной раз напомнили сами себе, кто мы на самом деле, и что не стоит переживать из-за нашего расставания, поэтому больше не было никаких слез и грусти. Оставалась только уверенное и приятное ощущение всего на своих местах в непредсказуемой, но всегда идеальной Игре Абсолюта.
Мы вышли из кельи. В нескольких метрах от нее стояла представительская черная Ауди. У ее дверей меня взволнованно ждал Отец Распределитель. Пока я направлялась к автомобилю, Отец смотрел на меня с доброй, чуть грустной улыбкой. На нем, как всегда, была пестрая серая ряса из грубых хлопковых ниток всевозможных оттенков. Она словно была продолжением его неравномерно седой бороды, где можно было встретить все виды волосков различной стадии отсутствия пигмента: от темно-пепельных до серебристых и совсем белых.
Когда я подошла к нему, он протянул ко мне руки и, прижав меня к себе, крепко обнял. Он ничего не говорил, только смотрел, улыбаясь и как будто немного по-детски гордясь.
– Прощай, Рисихи! – сказал он, глядя мне в глаза и держа за плечи.
Отец достал из широкого кармана Свиток Откровений, который вручался каждому выпускнику, и торжественно протянул его мне.
Отец был немногословным. Впрочем, тем, кто слышит мысли друг друга, как свои, ни к чему слова.
Я еще раз взглянула на сестричек. Теперь они выглядели совершенно спокойно, разве что