Менеджер по покупкам душ (рассказы). Владимир Васильев
отсюда не вышли!
– Конечно, «Скорую» вызывать, да ментозаврам приплачивать накладно, – согласился Леонид. – Но я сражался, как герой!
И Подболотов ретировался с поля битвы, уклонившись от пущенной в голову «Чепухи в решете».
– Подобные вещи никогда не найдут место в моей голове, – с гордостью сказал Леонид, заводя верную «ауди».
Наконец, приехав к очередному московскому архитектурному шедевру, созданному для людей с большими деньгами, огромными претензиями и необъятной душевной глухотой, взбунтовавшийся яппи-эксцентрик, оставив «ауди» в подземном гараже, взлетел в роскошном лифте на тринадцатый этаж.
Прямо на лестничной площадке его встретила типичная грустная картина – Максим Леонидович Подболотов, будущий экономист, будущая опора страны и несбывшаяся надежда армии, чуть ни не целиком засунув в рот бутылку пива, пытался содрать этикетку своим прыщавым носом. Увидев Леонида, любящий сын демонстративно разбил бутылку об мраморные ступеньки и уставился на папу злобным угрюмым взглядом, даже при взгляде на отца не потерявшим своей сальности.
– Ты че делаешь, динозавр ебанутый! – проорал сынуля карьериста. – Мне Серега Болотов с тусовкой уже пиздюлей навешали, а препод как бы вспомнил, что у меня, блин, реально два экзамена не сданы, за которые ты уже по типу проплатил! Я че, как бы это терпеть должен?
– Все русский язык изнасиловать пытаешься, сыночка, – Леонид ласково потрепал сына за ухом тяжелым от бутылки «Хеннеси» и множества деловых бумаг кожаным портфелем. – Так у тебя еще орган для этого не подрос, не то, что наши органы печати. А своей любимой тусовке, своим лучшим друзьям, особенно этому Серому существу ты сдачи не дал? А выучить семь страниц устаревшей бредятины и отбарабанить этой профессорской пьяни мы не можем, у нас такой плотный график! А папе все можно сказать, папа все проглотит, – вошел Леонид в раж, стоя над испуганно прикрывшим окровавленное ухо сыном. – Я тебя породил, я тебя и убью!
– Леня, извини, но я тоже принимала в его рождении некоторое участие, – на площадку вышла стройная, красивая шатенка, который даже злейший враг не смог бы дать ее тридцати восьми лет.
– Ладно, – милостиво сказал Леонид. – Тогда я его подержу, а ты принеси с кухни ножик. Второй раз, так и быть, дам тебе ударить…
– Леня, он в детстве был такой хороший, – капризно поджала губки супруга Леонида.
– В детстве все хорошие, а потом вырастает такая сволочь! – Леонид дернул сына за серьгу в ухе.
– Ладно уж, – вздохнула супруга. – Только я твой швейцарский принесу, я кухонными сейчас семгу разделываю.
– Шизанутые! – заорал Максим и сломя голову кинулся вниз по лестнице.
– Вино переходит в уксус, а Мюнхгаузен в Феофила, – Леонид задумчиво проводил взглядом улепетывающего представителя нового поколения.
– Самое страшное, что это сейчас норма, – сказала жена Леонида, носившая имя Любовь, и за восемнадцать лет супружеской жизни доказавшая,