Раскаты. Артем Приморский
за помощью к Арцыбашеву. Тот незамедлительно поместил ее в свою клинику.
Как положено лечащему врачу, Арцыбашев каждодневно навещал незадачливую балерину. Похоже, именно в этот момент между ними прошла искра. Когда гипс сменился эластичной повязкой, доктор приписал пациентке покой на дому. Раевский снял для нее трехкомнатную квартиру с видом на Адмиралтейство, а сам укатил обратно в Москву. Арцыбашев, в первый же день после выписки Тарасовой, заехал вечером домой и стал, не скрываясь, собираться для поездки к ней. Тут-то обновленные комнаты дома Чичерина ощутили на себе всю мощь и ярость Анны Прокофьевны – законной жены доктора, с которой он жил двенадцатый год.
Среди прислуги, частично менявшейся раз в сезон, ходил слабый, но упорный слух, что в начале замужества Анна была очень нежной и преданной супругу. Но годы меняли ее, постепенно делая раздражительной и нервной. Вспыльчивый нрав, открывшийся в ней несколько лет назад, при сильных стрессах вырывался наружу жуткими истериками – женщина каталась по полу и выла – страшно, по-звериному.
В этот раз произошло именно так. Пока перепуганная прислуга наблюдала, как Анна теряет человеческий облик, доктор переоделся в чистый костюм, громко крикнул: «Кто-нибудь, приведите ее в порядок!», и спокойно уехал к Тарасовой.
В тот вечер в доме появилась новые гости – родители Анны. Суровый делец Прокофий Антонов и его жена – тихая, похожая на монашку Альбина Антонова. Управляющий сам послал за ними, но его рвение оказалось напрасным: пока записка через поверенного шла на другой конец города, Анна говорила с матерью по телефону, рыдая и жалуясь на свое жалкое существование. И вот, едва родители прибыли, Анна упала к их ногам.
– Он у нее, у этой сучки…– ломким, хриплым голосом проговорила женщина. Мать помогла ей подняться, заботливо спрятала в свои объятия; а отец, любовно проведя по ее растрепанным волосам, рыкнул:
– Найду мерзавца – кастрирую!
Искать долго не пришлось. В кабинете, на самом видном месте, лежала записка, в которой Арцыбашев объяснял, что к ночи вернется, и просит приготовить Анну к «серьезному разговору».
– К серьезному?! Вот же сукин сын!..– Прокофий скомкал записку и кинул на пол.– Это он должен готовиться!
– Проша…– мягко попросила его жена.– Давай не будем накалять события?..
Альбина Антонова была женщиной терпеливой, выдержанной. Она чуяла – развод, опасливо мелькающий над ее дочерью последние годы, уже неминуем; и теперь рассчитывала, как извлечь из него побольше выгоды для своей кровинки.
Арцыбашев приехал ближе к полуночи – немного помятый и явно выпивший.
– Где ты был, сукин сын?!– встретил его на лестнице Прокофий. Грозно стуча, он спускался к нему, сжимая жилистые кулаки.
– Тебя там не было,– спокойным, трезвым голосом ответил Арцыбашев.
– Нет, ну какой наглец!– продолжал напирать старик.– Ты знаешь, что тебе морду набить мало за то, что ты с моей дочкой делаешь?!
– Рискни…
Прокофий осекся. Он был