Раскаты. Артем Приморский
не спешил.
Арцыбашев дошел до детской и тихо отворил дверь.
– Т-с-с-с!– старуха Варвара, нянчившая когда-то его самого, выскочила из боковой спаленки, прижала костлявый палец к своим сушеным губам.
– Спит?– шепотом спросил он.
– Уложила. Она за день такого понаслышалась… Она уже многое понимает, а мне трудно объяснять…
– Я сам объясню, если нужно,– Арцыбашев медленно зашел в детскую, озаренную темно-зеленым светом ночника.
Вероника, его единственная дочь, спит в дальнем углу. Длинные светлые волосы разметались по подушке, по одеялу. Доктор, осторожно усевшись в изголовье, собирает пряди воедино.
– Папа?– сонно спрашивает девочка.– Мама все еще плачет?
– Плачет, милая моя,– говорит он.
– Из-за какой-то балерины?..
– Да…– он отстегивает от жилетки цепочку золотых часов и кладет их рядом с девочкой, на тумбочку.– Возьми. Будешь отмерять время.
– Ты уезжаешь?
– Да, милая моя. Ненадолго.
Ника приподнялась. Серые, как у Арцыбашева, глаза, пытливо смотрят ему в лицо.
– Почему вы постоянно ругаетесь?
Арцыбашев виновато улыбнулся:
– Мы не любим друг друга, вот в чем дело. Но к тебе это не относится, ты же знаешь?
Девочка понимающе кивнула. Доктор быстро поцеловал ее в носик.
– Спи. Когда я приеду, я куплю тебе… Что ты хочешь?
– Куклу… Помнишь, мы видели на витрине?
– Фарфоровую, в синем платье?
– Да.
– Хорошо, будет тебе кукла. Я приеду…– он взял часы и щелкнул крышкой циферблата,– Когда обе стрелки, одновременно, двенадцать раз пересекут эту цифру.
– Это…– девочка задумчиво нахмурилась, пытаясь разгадать.
– Через неделю,– сказал он.– А теперь засыпай.
Арцыбашев вышел из детской, закрыл дверь. Варвара стояла тут же:
– Ну что?..
– Через неделю я приеду, а ты сразу займи Нику.
«Слишком рано ей это слышать, слишком рано»,– подумал он.
– А они?– старуха кивнула в гостиную.
– Смотри, чтобы не настраивали дочь против меня.
Потом Арцыбашев зашел в спальню, погрузил в большой чемодан несколько чистых костюмов и пар белья, пошел в фойе.
– Я приеду через неделю,– напомнил он,– и ваших лиц здесь видеть не желаю.
Это относилось к Прокофию и Альбине.
3
Анна, словно в сонном бреду, жила одними многолетними привычками. В половине десятого – завтрак, потом книги. Но книги она не брала. Она вспомнила, что эти книги ей покупал муж, и становилось противно просто смотреть на них. Ездить в магазины не было ни сил, ни желания. Ее друзья по переписке – из Парижа и Марселя, давно бросили ее (на самом деле, Арцыбашев перехватывал письма и жег), а друзей здесь, в сером и унылом Петербурге у нее не было. Даже дочь отдалилась от нее, усилиями вездесущей, преданной мужу, Варвары. Анна подолгу стояла у двери в детской, слушая, как старая нянька развлекает Нику, и никак не могла заставить себя принять в этом участие.