Тёмные сказки. Дмитрий Дубов
одного – избавиться от грязного светлого плаща, который он имел неосторожность надеть в такую сырую погоду.
– Документы на приём больного, – ответила Лена, а точнее Елена Павловна, сохраняя в голосе всё те же ледяные нотки обиды, отдававшие металлом.
Ей нравился этот недотёпа-врач, но временами он становился невыносимым, на корню убивая все положительные эмоции по отношению к себе.
– А что, других врачей нет? – возмутился Актаков. – У меня и так отделение забито!
Иван Фёдорович обвёл глазами коридор больницы, в которой провёл больше двадцати лет. Стены окрашены в мягкие пастельные тона, но желание выматериться как следует, всё равно возникало довольно-таки часто.
– А что Вы на меня-то орёте? – удивилась медсестра. – Я здесь не распоряжаюсь! Мне велено передать, чтобы Вы оформили документы!
«Да, вид у него жалкий, – подумала Лена, – но это не даёт ему права так орать».
– Ну, хорошо, хорошо, – Актаков поморщился при мысли, что ему придётся выслушивать новую бредовую историю, но работа – есть работа, и здесь ничего не попишешь. – Давай сюда документы.
– Так бы сразу, – голос медсестры потеплел.
Иван Фёдорович сидел в своей маленькой комнатёнке, которую и кабинетом-то назвать нельзя, так – каморка, и читал дело вновь прибывшего пациента.
Тот, на первый взгляд, представлял собой нормального среднестатистического человека, каких миллионы: на учёте в милиции не состоял, выпивал только изредка, достаточно молод – двадцать семь лет, холост, детей нет, но в конечном итоге свихнулся. На самом деле так оно и бывает: именно незаметные, «серые» люди, в конце концов, оказываются на больничных койках в специализированных клиниках.
История болезни – отсутствует. Иногда и такое встречается, ведь не все же идут к сумасшествию месяцами и годами; некоторые – раз, – и теряют разум. Тогда их привозят сюда – в здание с жёлтыми стенами, и ему – врачу – надо составлять историю болезни.
Три слова в углу карточки заставляют Актакова задуматься. Они звучат так: «Откровения последнего пророка». Это к чему? Наверное, решает Актаков, это мания, которой одержим пациент.
Как бы там ни было, ему самому надо встретиться с вновь прибывшим и поговорить с ним. Ещё одна пометка заставляет поёжиться, хотя в каморке тепло и душно.
– Буйный, – вслух проговорил Актаков.
Если уж на то пошло, то все мы немного буйные. Но ведь у всего есть причина. Теперь он не лелеял ложных надежд вылечить абсолютно всех, но, по крайней мере, из буйного можно сделать спокойного, даже очень спокойного. Этому-то он за долгие годы своей практики научился.
Но для того, чтобы поговорить с больным, особенно с «буйным», неплохо было бы и самому успокоиться. Он закурил. Спокойствие, подобно дыму, проникало через альвеолы его лёгких прямо в кровь, а затем разливалось по телу.
Имя пациента Николай. Коля. Николай Вениаминович Безгалов. Официоз в тонкой работе врачевателя души ни к чему, поэтому