Когда мы верили в русалок. Барбара О'Нил
дизайн рациональный, но чувствуется, что помещение это использовали редко. Из выдвижного ящика я достаю острый нож и ложку и принимаюсь разрезать пополам плоды фейхоа. В каждом желеобразная мякоть с кружевом из семян посередине; их узор напоминает мне средневековый крест. Парочка ягод перезрела, но остальные – душистые, прохладные и приятные на вкус. Я с наслаждением поглощаю их, отчего губы и руки у меня становятся липкими.
Какое счастье!
Я также прихватила с собой коробочку с обедом – то же самое, что положила детям: помидоры черри, зеленый виноград, рулетики с ветчиной и сыром на шпажках, кусочек шоколадного пирожного с орехами и клементин. Им нравятся такие коробочки, нравится по очереди придумывать, что в них положить. Мне это обычно напоминает маленькие бутерброды и рулетики, что я помогала готовить отцу на часы скидок в «Эдеме», давным-давно.
Меня окружает тишина огромного просторного дома. В нем, наверно, и призраки водятся, и их можно увидеть, если дать волю воображению. Я представляю, как по комнатам скользит тень Вероники, ищущей своего потерянного возлюбленного.
Где-то наверху хлопает дверь, и у меня душа уходит в пятки.
Возьми себя в руки.
Если б призраки существовали, наверно, какого-нибудь я давно бы уже встретила. Видит Бог, я их часто высматриваю. Чтобы объяснить. Исправить положение.
С нарочитой неторопливостью я кладу в рот одну маленькую помидорку и, навалившись на стол, размышляю, как использовать это пространство. Кухня довольно большая, и мы почти наверняка будем здесь завтракать. Правда, света, на мой вкус, маловато, да и вида никакого – одни лишь стены. Может, стоит на задней стене прорубить окна? Надо посоветоваться с Саймоном.
Открыв дверь черного хода, швыряю птицам кожуру клементина и перезрелые ягоды. Они падают в кусты, что растут вдоль разбитой дорожки, которая вьется, как мне кажется, вокруг дома. Я иду по ней, но упираюсь в непролазные заросли, образованные кустами роз и метросидероса. Над этим буйством высится циатея. А ведь тут могут быть крысы, вдруг спохватываюсь я. Зря бросила туда эти чертовы ягоды.
Ладно.
Вымыв руки, возвращаюсь в основные жилые помещения на нижнем этаже – длинную широкую комнату, которую можно разделить раздвижными дверями или эффектными мозаичными перегородками. Нам понадобится гостиная, здесь, в углу, может быть, мы поставим пианино, и вечерами, когда двери будут распахнуты навстречу морю, тут будет потрясающе здорово. Подбоченившись, я стою посреди комнаты и предаюсь фантазиям, воображая гостиную в бирюзовых, оранжевых и серебристых тонах. Зеркала здесь изумительные, с рельефными ступенчатыми факелами по бокам, и я велю их заново посеребрить.
Многие из предметов мебели и убранства – вещи посредственные. Есть целый ряд копий и подделок, что довольно странно, учитывая проработанность каждой детали интерьера. Беру в руку одну зеленую чашу с индейскими мотивами. На вид это подлинная руквудская керамика. Разглядывая ее, я думаю, что, возможно, Вероника не