Было бы сердце. Анастасия Каскевич
помолчала, уступив слово громкому и приятному голосу, объявлявшему рейс в Мадрид.
– Ты где? – повторил ты с легким раздражением.
Даже тогда, уже в очереди на посадку я не могла признаться тебе, что сбегаю. А ты – ты, конечно, слышал шум аэропорта, но предпочел притвориться, будто понятия не имеешь, что я готова улететь от тебя и никогда больше не видеться с тобой.
– Я жду тебя в гостинице. Ты придешь? Я жду тебя.
Внутри меня, как воздушный шарик, лопнуло сердце.
Через полчаса я была в гостинице.
В Лиссабон мы уехали лишь через пару дней – вместе с тобой, а оттуда улетели в Москву – уже разными рейсами.
Я была так слепа и так беспомощна в те апрельские дни: мне нужно было остаться с тобой еще хотя бы на пару минут. Еще пару минут видеть тебя и слышать твой голос – еще пару минут. Я любила тебя в каких-то нечеловеческих, кошмарных масштабах: ты стал моей жизнью от начала до конца, и я едва помнила, что было до тебя и совсем не думала о том, что будет после. Мысли о будущем внушали мне такой дикий страх, что я начинала в панике задыхаться, как только вспоминала о такой категории времени, как завтра.
– Апрель, Лиссабон
Когда я вернулась из аэропорта, мы поехали обедать на побережье.
Я едва помню, о чем мы говорили: я выпила графин сангрии со льдом почти целиком, пока ты говорил по телефону у входа в ресторан около получаса – я не могла тебя слышать – и даже не притронулась к лососю в сливочном соусе. Я знала, что тебе звонила жена – и эти полчаса душили меня непониманием, обидой и злостью, и если бы не сангрия, я бы не смогла пережить этот одинокий обед.
Когда ты вернулся, дождь уже вовсю поливал навес над нашим столом, а в пепельнице развернулся веер из десятка сигарет. Ты сел напротив меня и несколько раз пытался объясниться или начинал обсуждать план на ближайший месяц – но я демонстративно прерывала тебя и меняла тему. Я была не готова услышать все, что ты должен был сказать – а ты с плохо скрываемым облегчением поддавался мне.
После обеда ты заказал кофе, и мне снова до смерти захотелось курить, хотя от температуры, алкоголя и сигарет начинало тошнить. Я вышла из ресторана к маленькому магазинчику на побережье и купила отвратительный Vogue за 5 евро. Ментоловая сигарета жгла горло. Каждый шаг раздавался в моем больном теле мучительной болью. Глаза слезились от ветра с мелкой водяной пылью. В затуманенном рассудке билась одна мысль: прямо сейчас я могу сбежать и никогда тебя больше не видеть, и ты никогда больше не причинишь мне подобной боли – никогда. На парковке у ресторана я выкинула сигарету в мутную лужу, села в мокрое такси и поехала в номер, где выпила снотворного и забылась тяжелым сном. Сон был единственным спасением.
Когда я проснулась, твоя рубашка и брюки висели на кресле. Из ванной слышался шум воды. Ты вышел, уткнувшись в телефон. Я притворилась спящей. Мне хотелось посмотреть на тебя тогда,