Было бы сердце. Анастасия Каскевич
и несчастной, что все окружающее казалось мне какими-то неверно выстроенными декорациями. Я жила в драме, а снимать собрались мелодраму со счастливым концом.
Мы ужинали в ресторане на одной из центральных улочек. Ты пытался шутить и был очень осторожен в разговоре – ты брал меня за руку, подливал мне красного вина в красивый бокал с позолоченным окаймлением и откладывал разрывавшийся телефон в сторону чаще, чем обычно. Но моя температура вскрыла все внутренние раны, и я не могла притворяться, что все идет как прежде. Во всем мире вокруг и в нас чувствовался надрыв.
В гостинице перед номером я упала в обморок. Звук медленно вытек из ушей, словно кто-то плавно убрал громкость, а в глазах заплясали черные узоры. Никогда прежде это состояние не было таким приятным. Ты испуганно уложил меня на кровать. Я повторяла, придя в себя, что пошутила, но ты не верил. Ты позвонил на рецепшен и попросил позвать доктора – тот принес мне жаропонижающие таблетки и чай с медом. Так прошел наш последний вечер: ты пил виски и смотрел футбол, а я лежала рядом, положив голову тебе на плечо, и незаметно для себя провалилась в сон. На следующее утро ты улетел.
Оставшись одна, я закрыла все шторы, захлопнула за собой одеяло, как дверь, и заснула. Иногда я просыпалась – в бреду температуры меня будили шаги из коридора, походившие на твою походку, сообщения, приходящие на телефон, мой кашель и звонки в номер от портье: он спрашивал, не нужны ли еще таблетки и чай.
Я не вставала с кровати почти 30 часов.
В день отлета я проснулась, приняла душ, собрала вещи, заказала такси и спустившись вниз, взяла кофе в старбаксе напротив гостиницы. Размякший после теплого дождя город вывалил на улицы запахи сырого асфальта, чужих духов, соленой рыбы и марихуаны, которую многие прохожие курили вместо табака.
По улицам все так же ходили беспечные, счастливые люди – и я никогда еще не была так очевидно далека от них, как те дни в Лиссабоне.
Рядом с гостиницей была огромная, средневековая церковь, и я, поддавшись невнятному порыву, решила зайти внутрь. Старое здание проглотило меня целиком, со всей моей, казалось бы, бесконечной тоской.
Я не знала, что меня ждет в Москве и не знала, сколько мне предстоит ждать тебя – и не знала, как пережить это время.
– Апрель, Москва
Я ехала из аэропорта по утопающей в вечернем солнце Москве. Пока меня не было – пока меня не стало за завтраком в ветреной южной Португалии – в Москву пришла весна. Было почти спокойно – как в затишье перед бурей.
Полночи я не могла уснуть: я чувствовала, что с моим организмом что-то не в порядке, но никак не могла понять, что именно меня беспокоит. Я знала, что за последние дни я нарыдалась вволю и налетала порядочно миль, и хотя температура ушла еще в Лиссабоне, я все же не вылечилась до конца. Но было что-то еще, какая-то темная тайна: проваливаясь под утро в сон, я чувствовала, будто что-то внутри меня набухает и вот-вот лопнет.
Я