В ритме сердца. Тори Майрон
быть выше всех!!! – Мне казалось, ещё немного и мне удастся коснуться небес. – Хочу быть выше всех звёзд, папа! – И мы смеялись с ним вместе. Он подбрасывал, а я, растягиваясь всем телом, словно струна, расправляла руки в стороны и представляла, что лечу. Я не боялась упасть и разбиться. Я точно знала, что папа всегда сможет поймать меня, уберечь, защитить. Он же самый сильный из всех, кого я знала.
– Не нужно быть выше всех звёзд, Николина, важнее быть ярче остальных! – Это последние слова отца из детства, которые я сумела сохранить в памяти.
Сейчас мне даже страшно представить разочарованное лицо папы, если бы он увидел, насколько «яркой» стала его маленькая звёздочка. Но мне не о чем переживать. Папа не увидит, а мама не видит даже сейчас, смотря на меня в упор мутным, неосознанным взглядом.
Воспоминания о маме, наоборот, даже с годами не потеряли чёткости и красок. Видимо, моё подсознание специально не желает потерять тот образ любящей всем сердцем свою маленькую дочь женщины, который я всё ещё надеюсь когда-нибудь вернуть. В памяти глубоко отпечатался каждый радостный момент.
Я помню её весёлые и светлые глаза, которыми она смотрела на меня и папу, её искреннюю улыбку на пухлых коралловых губах, когда читала сказки перед сном, помню звонкий, мелодичный голос, когда пела песни во время готовки или ругала меня за очередное детское непослушание. Но голос был не злой, а скорее воспитательный. Она вообще никогда не могла на меня злиться.
Моё детство было наполнено любовью, смехом, нежными объятиями и нескончаемой заботой родителей. Как жаль, что оно решило закончиться несправедливо рано.
Всё изменилось в один день. Всего один миг, одна чужая непростительная ошибка, протяжный скрежет тормозящих колёс об асфальт, резкий удар и тело папы, лежащее в жуткой неестественной позе, и всё в моей жизни изменилось.
Разрываясь криком и слезами, мама закрыла моё лицо, но мне хватило всего секунды, чтобы потом, на протяжении долгих лет, неоднократно видеть в кошмарных снах картину смерти отца. Подобное не забывается, как бы ни хотелось. С этим мне придётся жить и справляться до конца своих дней.
Мне было семь, когда пьяный водитель забрал жизнь папы, но тогда, пребывая в шоковом состоянии, я даже не подозревала, что эта трагедия заберёт у меня не одного, а сразу двоих самых близких и дорогих мне людей. Папу положили в гроб и закопали под землю, оставив на память лишь выгравированное имя на бездушной каменной глыбе, а мама превратилась в живого мертвеца.
Первые дни после похорон она была убита горем настолько, что практически не двигалась. Она могла целый день провести в кровати или сидеть в кресле отца, заворожённо глядя перед собой в одну точку. Лишь потоки слёз по её бледным щекам давали мне понять, что она ещё жива.
К сожалению, папа был детдомовцем, а мама разругалась и оборвала все связи с семьёй, ещё когда покидала Болгарию, поэтому кроме них я не знала других родственников.
Я была совсем ребёнком, но страх потерять