Эта ласковая земля. Уильям Крюгер
была ровной, и я увидел огромные сенокосные угодья Гектора Бледсо задолго до того, как мы доехали до места.
В Линкольнской школе для индейцев мальчики были добычей для Бледсо или почти любого фермера в округе, которому требовался бесплатный труд. Это считалось частью «обучения». Из которого мы не вынесли ничего, кроме понимания, что лучше умереть, чем быть фермерами. Это была изнурительная, грязная работа – чистить скотные дворы, кормить свиней, удалять метелки с кукурузы, вырубать дурман, и все это под безжалостным солнцем, – но хуже всего была заготовка сена для Бледсо. Целый день ворочать огромные тюки сена, обливаясь потом, покрываться сенной пылью, от которой все чешется, будто тебя грызет миллион блох. Никаких перерывов, кроме обеда, который обычно состоял из сухого сэндвича и нагревшейся на солнце воды. Из Линкольнской школы к Бледсо отправляли ребят покрупнее и постарше или таких, как я – проблемных. Из-за того что я не был таким сильным, как старшие мальчики, меня шпынял не только Бледсо. Остальные мальчики тоже жаловались, что я не выполняю свою долю работы. Когда с нами был Альберт, он защищал меня от нападок, но Альберт был любимчиком Черной ведьмы и редко работал на Бледсо.
Миссис Фрост въехала на поле, где скошенная и сухая люцерна лежала рядами, казалось, до самого горизонта. Бледсо на тракторе управлял упаковочным прессом. Несколько ребят вилами забрасывали сено в аппарат, другие шли следом, поднимали тюки с земли и закидывали их в кузов грузовика, за рулем которого сидел сын Бледсо, крупный парень по имени Ральф, точь-в-точь такой же зловредный, как его старик. Миссис Фрост остановилась на пути трактора и подождала, пока Бледсо доедет до нее. Он заглушил мотор и слез с сиденья. Я бросил взгляд на ребят из школы, без рубашек, потных как мулы. Из-за пыли их черные волосы стали золотистыми. На лицах читалось знакомое мне выражение: облегчение, что можно передохнуть несколько минут, и ненависть, оттого что мы с Альбертом не страдаем вместе с ними.
– Доброе утро, Гектор, – весело сказала миссис Фрост. – Как работа?
– Шла хорошо, – сказал Бледсо. Он не снял в присутствии женщины свою большую соломенную шляпу. – Чего надо?
– Одного из ваших юношей. Мистер Брикман обещал его мне.
– Кто бы это ни был, Брикман обещал мне первому.
– А потом передумал.
– Он мне не звонил.
– А как он позвонит вам, если вы в поле?
– Мог бы позвонить супруге.
– Хотите, сделаем хороший долгий перерыв и поедем к вам домой спросить у Розалинд?
Что займет добрых полчаса. Ребята из Линкольна привалились к прессу с надеждой на лицах.
– Или вам будет достаточно моего слова леди?
Я прямо видел, как его мозг спотыкается на кочках этого вопроса. Если он не готов назвать ее лгуньей, то ему придется уступить. Все в его черном, сморщенном, мелком сердце протестовало против этого, но он не мог усомниться в слове этой женщины, учительницы, вдовы. Было