Лепестки роз. Атааллах Аррани

      Мы в старости – наложники тепла:

      Теплом ласкаем дряхлые тела –

      Не потому ль, что молодость когда-то

      Нас поцелуем трепетным ожгла?

      Воспоминанье! Ты желанный друг,

      Когда твердишь о прелестях подруг.

      Но ты мой враг, когда докучно шепчешь,

      Что всё прошло и жизни замкнут круг.

      «Люблю!» – и слова нет другого, нет!

      И вихрь, и солнце в этом слове…Нет!

      Выздоровленье друга…Нет же! Освобожденье

                                                        из темницы…

      Ах, ничему с любовным зовом век не сравниться,

                                                  нет!

      Ты чаю мне, трактирщик, приготовь:

      Нам говорят, что он волнует кровь,

      Что может быть и крепким, и горячим,

      И сладким он, как женская любовь.

      Не тебе ли пятнадцать исполнилось только вчера?

      В полукружьях упругих тебя изваяло Вчера,

      Но совсем не умеешь еще распалять, прижимаясь!

      Поучись у сестры, и меня научившей вчера.

      Целуй! – пока пылаешь, вся дрожа.

      Целуй! – пока твоя любовь свежа.

      Целуй! – пусть нам завидует монашка

      И постаревший в юности ханжа.

      Ты вся дрожишь в моих объятьях, лал.

      От холода? Но ты пылаешь, лал.

      От страха? Но на этом страстном ложе

      Еще никто пока не умер, лал.

      Кого стыдишься ты? Меня? Но я – ведь это ты!

      Я – отражение твоё и тень – почувствуй ты!

      Я – отблеск роз твоей весны, отсвет заветных дум,

      Я – отзвук сердца твоего – зачем стыдишься ты?

      Я – нежность роз твоей весны: в глаза мне погляди.

      Я – пламя роз твоей весны: мне в сердце погляди.

      Я – запах роз твоей весны: так пахнут думы о тебе.

      Я – трепет роз твоей весны: на губы погляди.

      Невольник, рвущий ярмо на части,

      И честолюбец, достигший власти, –

      Никто не счастлив так упоённо,

      Как два влюблённых на ложе страсти.

      Подумал друг, что любим,

      Что ты правдива хоть с ним.

      Ты, усмехнувшись, легла

      На ложе друга с другим.

      Ты чему улыбнулась в девичьем предутреннем сне –

      Не своей ли приплывшей на розовых крыльях весне?

      Своему ли младенцу в далёком и тёмном грядущем?

      Иль тому, что пришла наконец к неуёмному мне?

      Ты склонила на стол сеновалы янтарных волос.

      Наступили раздумье, и мрак, и мерцание рос.

      Предзакатное небо на синюю скатерть залива

      Уронило шафран и тяжёлое золото кос.

      На подушке разметался чёрный мрак волос.

      Это ночь, она уходит под крутой утёс,

      Потому что в сне под утро на устах твоих улыбка –

      Вестник дня, который светел и звонкоголос.

      Седина…Где