История обольщения. Россия. Алексей Митрофанов
по коренным законам общества в танцующем кавалере ума не полагается!».
Танцы, фактически, были главным занятием в жизни светского человека. На это четко намекал писатель Андрей Белый в романе «Петербург»: «Николай Петрович Цукатов протанцевал свою жизнь; теперь уже Николай Петрович эту жизнь дотанцовывал; дотанцовывал легко, безобидно, не пошло; ни одно облачко не омрачало души; душа его была чиста и невинна, как вот эта солнцем горевшая лысина или как этот вот гладко выбритый подбородок меж бак, будто глянувший промеж облака месяц.
Все ему вытанцовывалось.
Затанцевал он маленьким мальчиком; танцевал лучше всех; и его приглашали в дома, как опытного танцора; к окончанию курса гимназии натанцевались знакомства; к окончанию юридического факультета из громадного круга знакомств вытанцевался сам собою круг влиятельных покровителей; и Николай Петрович Цукатов пустился отплясывать службу. К тому времени протанцевал он имение; протанцевавши имение, с легкомысленной простотой он пустился в балы; а с балов привел к себе в дом с замечательной легкостью свою спутницу жизни Любовь Алексеевну; совершенно случайно спутница эта оказалась с громадным приданым; и Николай Петрович с той самой поры танцевал у себя; вытанцовывались дети; танцевалось, далее, детское воспитание, – танцевалось все это легко, незатейливо, радостно».
Наступает время технологий
Можно сказать, что в середине позапрошлого столетия мужское население нашей страны наконец-то принялось осваивать различные приемы обольщения. Все чаще и чаще художественная литература напоминает своего рода самоучители «Как понравиться барышне за неделю». Вот, например, один довольно действенный пример – продемонстрировать свой интерес к родственнице или подруге объекта. Откроем же пьесу Ивана Тургенева «Вечер в Сорренто»:
«Аваков (в раздумьи). С другой стороны… точно… он так за вами ухаживает.
Надежда Павловна. Вот то-то и есть, мой милый Сергей Платоныч, вы хотя и беспрестанно за нами подсматриваете – а ничего не видите… Он и не думает за мной ухаживать.
Аваков. Как?
Надежда Павловна. Поглядели бы вы на него во время нашей прогулки!
Аваков. А что?
Надежда Павловна. Ах, боже мой! – да неужель же вы давно не заметили, что он волочится за Машей?
Аваков. Бельский?
Надежда Павловна. Ну да.
Аваков (внезапно). Это хитрость!
Надежда Павловна. Как?
Аваков. Хитрость, Надежда Павловна, хитрость – и больше ничего. Помилуйте, Надежда Павловна, да ведь это ясно, как дважды два четыре… Хитрость, поверьте мне, старая штука. Он хочет в вас возбудить ревность. – Помилуйте, да это очевидно…
Надежда Павловна. Что вы говорите, Сергей Платоныч?
Аваков. Очевидно, Надежда Павловна, помилуйте. Верьте мне, ведь я ваш старинный друг, ведь уж, кажется, нам с вами не знакомиться стать, ведь я преданный вам человек – хитрость, Надежда Павловна, хитрость. Ну, возможно ли предпочесть вам кого-нибудь на свете?