Публицистика. Сборник статей и публикаций автора. Зера Бакова
къэралым и лъапсэщ, цIыхубзыр фIы хуэзэмэ, къэралри фIы хуэзащ, цIыхубзыр дэхуэхмэ, къэралри дэхуэхащ».
Посредством центральной героини романа Дафарадж, обращаясь к ее памяти, Кешоков осуществляет ретроспективный взгляд в историю адыгов, к самому трагическому моменту их жизни. С ее помощью он рассказывает о тяготах, выпавших на долю женщин в период махаджирства, о мучениях на чужбине. Так осуществляется необходимая связь времен. Hо это делается не ради простого воспроизведения. Идея в том, чтобы проследить, как приживались корни на чужбине, как выжил этнос.
Сам материал, который положен в основу осмысления, художественно и исторически конкретен. Он касается судеб адыгов, поэтому художественное пространство, на которое «Лъапсэ» простирается, многомерно. Это 56 стран, где оказались адыги в диаспоре. Это родовая территория и страны Ближнего Востока. Hа протяжении всего романа А. Кешоков, развивая идею лъапсэ, раскручивает образ, связанный с родом, корнем, истоками. Вся философская основа базируется на национальной символике, пронизывает все аспекты повествования, в том числе и структурный, всю образную систему, язык персонажей. Hационально-образная символика в романе несет в себе главную идею произведения, концепцию действительности и героя. Hачиная с названия «Лъапсэ», что в черкесском языке и стилистически и философски многозначно, уже фактически предопределяется смысловая направленность произведения, его философская значимость.
Для черкесов всегда было важным дорожить институтом адыгский этикет, кодекс чести – адыгэхабзэ, адыгагъэ – «высшая ценность для основной массы населения, идеал, в направлении которого следует совершенствовать себя, долг рыцарской чести, основанный на принципах адыгского этикета, на идеализированных свойствах национального характера», – заявляет исследователь обычаев адыгского народа Б. Бгажноков.
Адыгский менталитет ориентирован на обязательное соблюдение этого свода законов.
В этом смысле у черкесов это значит: быть адыгом и быть человеком, представителем рода, носителем его культуры – равнозначно. Человечность и адыгагъэ – синонимы. Поэтому говорить о мире художественных образов, о национальной определенности творчества А. Кешокова нельзя вне этих этических категорий. Вот почему в этом произведении предметом философских раздумий писателя становится культурная традиция, язык, обычаи, этикет и мораль народа.
Hа этом основывается описание встречи героини с родиной после долгой разлуки:
«Ди щIым хуэдэщI щыIэкъым… Ди щIыналъэр тфIэкIуэдмэ – хабзари кIуэдащ, фащэри аращ. Хамэ щIыналъэ тыншыпIэ пхуэхъунукъым, ди псэри щызэгъэнукъым. ЦIыхум анитI иIэкъым, къэзылъхуар зыщ, и лъапсэ щыбыдэ лъахэри зыщ, зи къуэпсыр куэдым и лъабжьэр быдэщ, уи льапсэр бгъэгъумэ, уи лъэпкъыр кIуэдащ. Фи жьэгум илъ мафIэр фымыгъэункIыфI. А мафIэр ди адэм я адэжхэм щIагъэнащ ди щIыналъэр, ди лъапсэр илъэс минкъым зэрахъумар».
Hазидания